Алмазы в ночи (Чехословакия, 1965) Режиссёр Я. Немец

Длительность 68 минут

Экранизация новеллы чешско-еврейского писателя Арношта Люстига (1926 – 2011) «У тьмы нет тени». Сюжет недлинной ленты прост. Двое юношей совершили побег из эшелона, везущего их куда-то в концлагерь. Когда это случилось: в начале или в конце войны – зрителю не сообщается. Им в спину стреляют, но беглецам удаётся уйти. Они скитаются по лесу, пока муки голода не вынуждают их выйти к людям. Женщина в деревне даёт им хлеб и тут же сообщает о подозрительных визитёрах местным властям. После этого мы понимаем, что действие происходит либо в Судетах, либо в Германии. И вот уже группа почтенных немецких обывателей, судя по языку, по нарядам и ружьям – членов охотничьего союза, выходят на поимку измученных беглецов, и ловит их. Лишь ближе к концу, на допросе у нацистского функционера мы узнаём о еврейском происхождении юношей. Минимум текста, отсутствие музыки: только реальные шумы. Всё просто и, вместе с тем, достаточно сложно.

Перед нами редкая попытка не пересказать прозу, а найти ей экранный эквивалент, требующий внимательного просмотра и подготовленного зрителя. Режиссёр поставил задачу показать внутреннее, эмоциональное содержание литературного текста, пользуясь выразительными средствами кино. Этому, прежде всего, способствует «субъективная камера». Она следует за юношами и,  тем самым, становится полноправным третьим участником их группы. Её объектив не просто фиксирует детали, такие как, неудобная обувь и стёртые в кровь ноги старшего, или муравьи, облепившие туловище и добравшиеся до головы младшего (кстати, эти фрагменты заставили критиков вспомнить раннего Бунюэля). На экране мы видим психологическое состояние юношей, когда у доведённых до полного изнеможения и отчаяния людей размывается грань между реальным и иллюзорным – особенно это заметно у младшего. Когда побуждения настолько сильны, что желания готовы воплотиться в поступок. Голод и неистовая жажда жить делают человека способным на убийство ради куска хлеба. И, хотя такой “посыл” остаётся только  в воображении персонажа, это чувство не оставляет юношу даже после того, как он получил в руки вожделенную пищу. Наряду с этим возникают уже лишённые четкости обрывки воспоминаний о далёкой мирной жизни. Полупустой город, странный трамвай,  исчерченные роковыми буквами KZ пальто-балахоны главных персонажей. Квартира в доме с лифтом, куда так необходимо дойти и позвонить в дверь. И детский смех во время зимних развлечений – катания с горки. Или более близкие по времени, воспоминания о том, как старший обменял в эшелоне на хлеб пару неудобных башмаков, возможно ставших причиной поимки юношей. А рядом показ преследователей. Внимательный и будто бы дружелюбный. Ведь, если отбросить функционера, кто эти немцы. Все старики – оно и понятно, молодые-то все на фронте. Нет у них воинственности, но порядок есть порядок – и на этом держался гитлеровский режим. Им трудно преследовать беглецов (годы), кто-то использует ружье как подпорку. И стреляют они много и плохо. А после поимки совершенно отвлекаются от юношей: что-то отмечают: разрывают и едят курицу, запивают пивом, пытаются танцевать. Словом, воплощённое добродушие. Не отсюда ли двойственность финала. Один вариант: два выстрела – два тела на дороге. Второй – крик «огонь» и смех в спину отпущенным юношам, которые скрываются в лесу. Реальность побуждает принять первый исход. Строй фильма допускает более оптимистический вариант. Решать нам. В своё время фильм отмечен призами ряда фестивалей. Зарубежная западная пресса сравнивала “этот рассказ о побеге” с фильмами «гигантов современности» — Рене, Антониони и Бергмана. Для зрителей интересующихся отражением темы Холокоста в мировом кино.

В заключение высказывания Арношта Люстига (http://www.radio.cz)

 «Я чувствую себя евреем, который родился в Чехии, и вот уже 30 лет должен жить в Америке, и стараюсь из всего, что встречается на моем пути, извлекать духовный опыт, пережить сложности и страсти, связанные с каждой переменой, но и обогатиться новыми впечатлениями. Когда здесь был Фестиваль писателей, на который приехали Салман Рушди и Джордж Видал, в одном журнале написали, что я – чехо-американский прозаик. Но, несмотря на издание моих книг в Америке, я считаю себя чешским писателем».

«Хемингуэй утверждает, что литературное творчество имеет три измерения – действие, или настоящее, прошлое, или мотив, и будущее, то есть, результат действия. Однако существует еще одно измерение, о котором Хемингуэй ни разу не обмолвился. Я думаю, что это – душа. Душа человека, вложенная в создание литературного произведения. Тот, кто способен вдохнуть в свой рассказ душу, вносит в него четвертое измерение. Наверное, поэтому я пишу».

Существует три связанных с войной вопроса, которые остались для меня открытыми. Во-первых, почему такой цивилизованный и культурный народ, как немцы, массово уничтожали безоружных людей? Во-вторых, почему евреи, несмотря на свой исторический опыт, позволили с собой такое обращение? И, наконец, почему мир это допустил?»

Для зрителей интересующихся отражением Холокоста в мировом кино.

Алмазы в ночи (Чехословакия, 1965) Режиссёр Я. Немец: 1 комментарий

  1. Фильм производит сильное впечатление. Хотя,после просмотра остаются довольно двоякие чувства. На любителя.

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать это HTMLтеги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>