Длительность 102 минуты

Оригинальное название «Любовь – молчание». Обстоятельный и психологически насыщенный кинороман, требующий основательного пересказа. 1940-й год. Фашисты недавно захватили Францию. Молоденькая эльзасская еврейка Сара Моргенштерн (Луиза Антуан) единственная, кто уцелел из всей семьи, пытавшейся выбраться из оккупированного Парижа в Англию. Их предал бывший работник отца, занимающийся в смутное время обманом еврейских семей: обещал спасти, брал деньги и убивал. Она обратилась за помощью к другу детства Жану Лавандрье (Джереми Ренье), в которого влюбилась ещё ребёнком. Тот поселил её в квартире своего друга Филиппа (Бруно Тодескини). Но для неё стало потрясением, понимание, что её избранник – гомосексуалист, а Филипп его возлюбленный, и у этой пары есть свои причины бояться оккупантов. Кроме всего прочего, Филипп оказался связан с движением Сопротивления. Но делать нечего – все оказались «в одной лодке», Сара вынуждена была принять помощь Жана, более того, между всеми троими сложилась достаточно крепкая дружба.

Филипп достал девушке документы француженки Ивонн Бруннер и с ними она начала новую жизнь как работница в семейной прачечной Лавандрье, где её спаситель примерный сын и наследник (о теневой стороне его жизни близкие, естественно, не подозревали). Несмотря на трудные времена бизнес шёл неплохо, особенно если играть по правилам оккупантов. Глава семейства, Арманд повесил на витрину вывеску «Евреям вход воспрещён», приговаривая «либо так, либо придётся закрыться». Родители Жана не видевшие Сару несколько лет попросту не узнали в симпатичной девушке бывшего гадкого утёнка. Осложнения начались, когда в дом вернулась «черная овца», младший сын Жак (Николас Гоб), только что отсидевший срок в тюрьме за торговлю на черном рынке и контрабанду. Только отец знал где в действительности пребывал «блудный сын»  – для всех остальных он лечился в горном санатории. Папа, как хозяин бизнеса, поставил Жака в жёсткие рамки, однако тот быстро вернулся к прежней жизни. За 15% от выручки он предоставлял дружкам адреса брошенных или опустевших квартир большая часть которых принадлежала евреям, а подельники (в том числе комиссар полиции Бретон) грабили их и выгодно продавали на чёрном рынке мебель, антиквариат и произведения искусства.Жан и Филипп посещали полулегальное кафе «Графф» – место встреч парижских геев. В начале войны оно ещё существовало, но только благодаря поддержке «коллег по нетрадиционной ориентации» со стороны французов и немецких офицеров. Главный из последних – фон Берг с первого взгляда «положил глаз» на Жана, но, если бы тот знал, чем обернётся для него эта встреча, он никогда не пошёл бы с ним танцевать.

Тем временем Жак и раньше увлечённый Сарой попытался её покорить. Сначала он дарил ей ценные подарки, познакомился с Филиппом, которого Сара представила как своего кузена, стал захаживать к ним домой. Проследив за братом Жак узнал его позорную тайну и не стал скрывать от него своё открытие. Когда уже после этого Сара снова отвергла его, вероломный брат изобрёл хитрый, как ему казалось, ход. У своего сообщника комиссара Бретона он попросил арестовать Жана, однако так, чтобы его выпустили. Тот выполнил просьбу, но во время задержания юноши в полиции вспомнили встречу Жана с высокопоставленным гитлеровцем в кафе «Графф» и, уже как гомосексуалист, тот попал в руки немецких властей. От него потребовали подробностей разговоров и встреч с «извращенцем» фон Бергом, к тому моменту пустившему себе пулю в голову. Более того, тайна Жана стала известной в семье. Испугавшись своего деяния, Жак попытался любыми путями освободить брата, не подозревая, что тому уже назвали имя того, кто его «заложил». Но сделанного не воротишь, Жана отправили в каменоломни в Германию, а затем перевели ещё дальше, в концлагерь в Дахау.

Вскоре при аресте погиб и Филипп. Оставшись без жилья Сара пришла в единственное доступное ей убежище, в дом Лавандрье. Жак поселил её там, но открыл её тайну матери, велевшей ничего не говорить домашним. Как единственный сын он стал правой рукой отца, пользуясь связями в гестапо, получил в управление конфискованные у евреев прачечные в Булони. В своё оправдание говорил Саре, что ведёт дела с оккупантами только, чтобы узнать где Жан и «вытащить его оттуда». Тут как раз проявился предатель, расправившийся с семьёй Моргенштернов. Спасая девушку от разоблачения Жак убил проходимца и вскоре вырвал у Сары согласие на их брак. Родившегося на следующий год сына она, вопреки воле мужа,  назвала Жаном. Решающий момент наступил в 1944, когда родители решили передать дела единственному сыну. Это стало источником нового конфликта, связанного с источниками обогащения семьи. Жак объявил, что его жена еврейка, стало быть внук Арманда – также еврей. его мать не только встала на защиту ребёнка, но и добавила от себя , что она всё знала и, если Арманд предпримет какой-либо враждебный шаг, он её больше не увидит.

После освобождения Франции Жака арестовали как коллаборациониста, но Сара дала показания в его пользу. Тем не менее, его обвинили в скупке прачечных при посредничестве гестапо и в разграблении имущества репрессированных евреев. Сара потрясена – она этого не знала. На суде Жак пытался оправдаться, но показания Бретона, заявившего, что Жак предал родного брата, поставили все точки над «и». После такого разоблачения виновник повесился в тюремной камере. Появившийся после войны из Дахау Жан находился в невменяемом состоянии. В концлагере его “лечили” от нетрадиционной ориентации, он подвергся различного рода экспериментам, закончившимся лоботомией. Состояние бывшего концлагерника было признано безнадёжным и его отпустили умирать домой. В эпизодах пребывания страдальца в родных стенах с экрана звучит вполне современное оправдание статуса гея. От лица матери Сара говорит: «Ей не важно кого ты любил, она любит тебя таким, какой ты есть». Жан уходит из жизни, так и не узнав никого. В эпилоге бабушка Сара через 50 лет после войны посещает с сыном и внуками (слава Богу, вполне традиционное потомство) мемориал депортации. И когда её не допускают в зал памяти, ибо там идёт какая-то официальная церемония, она гордо отвечает, «Вы можете не пустить меня, но не можете запретить мне помнить».При всей настороженности к изображению темы однополой любви, следует признать, что перед нами очень достойная работа, хотя еврейская тема проходит здесь откровенным «прицепом» к показу репрессий гитлеровцев против гомосексуалистов.