Длительность 91 минута
Экранизация широко известной повести израильской актрисы Гилы Альмагор, источником для которой стали события её детства. Книга переиздавалась больше 30 раз и переведена на несколько десятков языков, включая русский. Для воплощения сюжета режиссёр Эли Коэн избрал намеренно спокойный ритм и умиротворяющую, с лёгкой грустью, музыку, открывающую и завершающую действие. Наверное, чтобы подчеркнуть контраст тишины израильского посёлка и внутреннего трагизма изображённой на экране ситуации. Итак, идет 1951-й. Авия – 10-летняя интернатская девочка, живущая с нервнобольной матерью Ханиёй, которую она и любит и боится одновременно. Погибшего на войне отца Авия не знает, хотя пытается представить себе его облик по нескольким старым фото. Мать в минуты просветления подрабатывает стиркой и по своему пытается заботиться об единственном дорогом, для неё человеке. Начало летних каникул совпало с периодом ремиссии и Хания забрала Авию к себе в маленький неухоженный домик. Именно тут девочка оказалась между молотом и наковальней, между трагедией прошлой жизни Хании и монотонной израильской жизнью начала 1950-х.
С одной стороны мать – неприкаянная женщина с трагической судьбой, выделяющаяся уже своим внешним видом. В годы войны героическая партизанка,
которую нежно называли Нушка. Попав в концлагерь она прошла по кругам ада и осталась жива. От тех тяжёлых дней в ней сохранились не только надлом психики, но и угловатость, способность разрешать все проблемы быстро и радикально – если у дочери вши, зачем их выводить? Проще всего остричь девочку наголо и вымыть голову, а волосы вырастут. Она вся в прошлом. С надеждой слушает передачи отдела розыска родных Еврейского Агенства: ведь находятся же люди, а вдруг промелькнёт знакомое имя. Когда к одному из односельчан приезжает брат, прошедший Освенцим, она расспрашивает его а помнит ли он её, видел ли там ещё кого-то. Вот это былое, из которого приезжают в её голову поезда и держит женщину в плену, укрепляя окружающую её стену отчуждения.
С другой стороны показан сонный израильский городок первых лет независимости. И взрослым и детям мало дела до полубезумной прачки – у всех хватает своих проблем в прошлом и настоящем. Отсюда-то, через детей, и исходит отчуждение, распространяющееся на Авию. Девочку откровенно называют дочерью сумасшедшей, с ней не дружат – на день рождения никто не приходит. Она не возражает: привыкла, да и стесняется своей остриженной головы. К тому же и характер у ней непростой: вся в маму – если что не так, может и сорваться. Эпизоды общения с матерью редки – та вроде бы и понимает, что дочь потихоньку взрослеет, но настоящего душевного контакта между этими самыми близкими людьми нет. Отсюда непроходящее чувство одиночества и мечты о добром и хорошем отце, похожем на того, со старых, расплывчатых фото.
И чудо, вроде бы намечается. Приезжает в городок семья Гансов. И, подобно выстрелу, срабатывает явление старого комода (где-то я его уже видела!). Неважно когда и где – механизм детской фантазии запущен и она начинает фонтанировать. А Макс Ганс как и положено ашкеназу, воспитан и может оказать знаки внимания своеобычной женщине Хание. Способен не только принести бельё в стирку, но и посидеть, пообщаться. И вот Авия уже потихоньку орошает выстиранное бельё Гансов одеколоном, чтобы лучше пахло. Пытается стать лучшей подругой для дочери Макса, вместе с ней рассматривает старые его фотографии, пытаясь найти сходство с мужчиной на тщательно сберегаемых своих. Но ничего не получается, кроме неприятностей. Да и семья Гансов уезжает, чуда всё-таки не происходит и в этом наверное самый существенный и печальный итог лета. Не более важный, чем новый рецидив маминой болезни, после чего её снова забирают в лечебницу, из которой она (как мы узнаём из последней реплики) не выйдет весь следующий учебный год…
Режиссёр добросовестно пересказал литературный первоисточник, донеся до нас интонацию этой пронзительной истории. Хотя, создав благоприятную для восприятия повествования но, во многом, эмоционально нейтральную атмосферу, он, наверное, где-то неоправданно перенёс центр тяжести на актёров. Вот поэтому и не раскрылась во всю мощь своего трагедийного таланта Гила Альмагор (Хания). Но зато истинной героиней фильм стала Кайпо Коэн (Авия). В дуэте эти две исполнительницы смотрятся очень хорошо. Не удивителен факт присуждения им Серебряного Медведя на Берлинском Кинофестивале 1989 года. Для любителей хорошего израильского кино.