Длительность 94 минуты

1942 год. Почтенный краковский еврей-профессор начинает учить своего сына 12-летнего Ромека (Хейли Джоэл Осмент) католическим молитвам, а затем сообщает, что они должны надолго расстаться. Приезжает однажды неопрятный польский крестьянин и с большим риском вывозит мальчика из гетто. Они прибывают в деревню, где Ромек отныне будет жить в доме Гнесио Липы, представленный им как племянник пострадавшей при бомбёжке сестры. Мальчик входит в совершенно другой мир, внешне идиллической деревни, где рядом проходит полузаброшенная ветка железной дороги, а война, хоть и где-то далеко, показывает всю бесчеловечность оккупантов. Довольно скоро зритель начинает понимать: а ведь фильм-то не о евреях – он о поляках. Но тогда зачем понадобился здесь образ еврейского мальчика? И в чём же основной смысл этого фильма?

Конечно же, он о ликах смерти ставших чудовищной обыденностью жизни и взрослых и детей. Владек в первый раз столкнулся с ними, когда у него на глазах расстреляли еврея, пытавшегося выйти из запретной зоны. А гибель двоих крестьян, нарушивших запрет новых господ и держащих в хозяйстве запрещённых оккупантами свиней. Уничтожение с издёвкой, когда гитлеровский офицер в ответ на просьбу ксендза (великолепная актёрская работа Уиллема Дефо) о помиловании, на слова этого самого авторитетного человека в деревне, унижает его и заставляет ловить животных. Поймаешь поросёнка за минуту – подарю жизнь. Ну, понятно – это немец, враг. А как быть с поляками, которые не лучше оккупантов. Клуба, скажем вроде бы не предатель, но уже усвоил простую истину: привычная система ценностей отменена. Ради собственной выгоды можно подличать, убивать – война всё спишет. Прикончил Гнесио, продал его свинину, вину свалил на неких анонимных преступников – нормально. Ксендз узнал о преступлении? Так ведь ни свидетелей, ни доказательств. И вот уже по стопам папаши идет его отпрыск Робал. Каждую ночь бегает к железной дороге (вот она страшная тайна), ловит евреев выпрыгивающих из эшелонов везущих их в лагерь смерти и грабит. Отбирает последние драгоценности, а затем убивает.Но рядом с этим мир детства, описанный и показанный с редкой проникновенностью и «вживанием» в его атмосферу. Одно время даже вспоминаются старые «Запрещённые игры», но нет. Со времени появления шедевра Рене Клемана прошло полстолетия. И кинематограф за это время стал жестче, научился глубже проникать в душевные состояния человека. И культуры показанные на экране различны. Конечно, деревенские малолетки в Польше живут близко к природе, пересекаясь с её различными иногда запретными и непонятными сторонами. У них своя наивная, но жёсткая иерархия, в которой новичку не сразу находится место. Высший авторитет ксендз, единственный учитель, готовящий их к первому причастию. Здесь скрыт один из смыслов польского названия ленты «Boż e skrawki» «Божьи крохи». Неплохой психолог, он направляет их на игры в апостолов на освоение основ веры. И в то же время, именно священник поведал им (разновидность Сопротивления), что Иисус оказывается еврей. Ни Бог на свящённик не виноваты, что война сделала  детей жертвами и мстителями. Пережила насилие со стороны Робала их подружка. Но и сам преступник оказался жертвой возмаздия: его убил Владек, старший сын Гнесио Липы со словами: «У меня нет отца, а у твоего отца не будет сына». В итоге к первому причастию подошли не дети, а существа на долю которых выпали тяжелейшие взрослые испытания.

На этом фоне особое место занимает маленький Толо, мальчик с восприимчивой и уязвимой психикой, материал из которого католицизм делал святых и мучеников с их осознанной или неосознанной верой в своё предназначение. Трогает и одновременно пугает его желание после смерти отца пострадать, испытать боль и тогда всё будет хорошо, в награду за это вернётся Гнесио живой, здоровый любящий и любимый. Вот только нужно, чтобы дети относились к этому всерьёз, а они считают его желание игрой, чем причиняют ему боль. Ему ничего не стоило поставить себя на место изгоя и заявить в лицо оккупанту «я еврей». Но если один раз это сошло ему с рук, то во второй стало причиной гибели. Не напрасной, потому, как своим самопожертвованием он спас настоящего еврея. Персонаж подобный Толо нужен был, чтобы обозначить крайности польского характера. На одном полюсе жестокость и бездуховность, усиленная войной и оккупацией. На другом – духовность и жертвенность воспитанные религией. А еврейский мальчик находится между ними, делая ещё более рельефным их противостояние. Он здесь не столько активный персонаж, сколько нравственное мерило по которому определяются поступки окружающих. При такой постановке нравственной проблемы и высоком профессиональном уровне Юрек Богаевич снял впечатляющую ленту, которая занимает достойное место в фильмах о Второй мировой. Для зрителей интересующихся темой Холокоста.