Длительность 68 минут

“Щирый” украинский ответ российскому режиссёру В. Бортко одновременно снимавшему своего монументального  «Тараса Бульбу». Закономерное любопытство при знакомстве с сим «магнум опусом» быстро сменяется разочарованием  Денег наскребли мало, артистические силы оказались слабее, но в Киеве спешили изо всех сил, выпустили своё прочтение Н.В. Гоголя аж на 4 дня раньше премьеры конкурента в Москве. И что же? Украинская гора родила мышь. Зрители увидели всего лишь сильно усечённый пересказ повести, сделанный в жанре семейной драмы и, к тому же очень посредственно исполненный. Противостояния не получилось. Московский, двухчасовой Бульба триумфально прошёл по всем экранам, а его худосочному «малороссийскому» двойнику достались только несколько местных кинопремий и горячие похвалы ряда украинских критиков. Те воспели истинно национальный дух киноленты, который проявляется в рушниках и патриотических песнях бандуристов, кстати, ослабляющих её и без того недостаточную динамику. Конечно же, в «Думе…», в отличие от литературного первоисточника и конкурирующего фильма ни разу не упоминается Россия. Но…

Но нас, как и при оценке ленты В. Бортко, интересует не конфликт двух национальных идей, а отражение еврейской темы, которая приобрела занятный, хоть и неяркий оттенок.Негласное требование «политкорректности» в показе на экране евреев повлияло на украинского Бульбу, как и на его российского собрата. Потому, юдофобия Гоголя и в этом варианте также оказалась сглаженной, хотя в одном эпизоде создатели «Думы» смело замахнулись с желанием сохранить классика. Пришлый казак, не в такой уж «оборванной свитке» говорит в полном соответствии с Николаем Васильевичем о положении православных: «такое теперь время настало, что церкви святые чужими нам стали… теперь у жидов они в аренде». (Напомним, у Бортко в аналогичном эпизоде евреев не упоминают, говорят исключительно о неких «шинкарях»). С интересом ожидаешь продолжения в соответствии с авторским текстом, где расставляются все точки над i: «Если жиду вперед не заплатишь, то и обедни нельзя править… И если рассобачий жид не положит значка нечистою своею рукою на святой пасхе, то и святить пасхи нельзя…». Ан нет, сказав «А» создатели ленты дрогнули и не решились промолвить «Б». Дальнейшие реплики звучат уже так: «Ксёндзы их (еврейские что ли?!) ездят в тарантайках… а запрягают они не коней, а православных христиан». Народное негодование, всё же, перенаправлено на поляков и сцена погрома столь радовавшая одних читателей и возмущавшая других тихо-незаметно выпала из действия. За ненадобностью. Резко сокращена и приобрела служебный характер роль Янкеля,  внешний облик которого (см фото) вполне укладывается в антисемитские стереотипы и своей противностью удовлетворил бы и самого писателя. Мы впервые замечаем этот персонаж, когда в ответ на вышеприведённые слова «теперь они у жидов в аренде», он кричит «Врёт он» и тут же храбро… исчезает за широкой спиной казака. Его единственным и мало обоснованным в развитии действия появлением (одна надежда на знание классики) стал приход к Тарасу, коему жид рассказал об измене Андрия. И это все. По таким мелким штрихам понятен художественный уровень фильма и становится понятным почему он тихо и незаметно исчез из поля зрения. Для узкой категории зрителей интересующихся прочтением классики и отражением еврейской темы в мировом кино.