Длительность 345 минут (5 серий)
Экранизация детективного романа советских писателей братьев Аркадия и Георгия. Вайнеров «Лекарство от страха». В этом романе авторы ещё раз опробовали алгоритм по которому действие происходит в двух временных пластах: преступление совершённое в современности имеет связи с событиями произошедшими в далёком прошлом. Такой приём позволил не только поднимать, но и углублять широкий круг этических проблем. Итак, в конце советского времени идёт борьба вокруг чудо-лекарства метапроптизола, способного исцелять от стрессов. Его открыл беззаветно преданный науке исследователь Лыжин, а приспособленец профессор Панафидин стремится присвоить честь изобретения себе. Параллельно с этим развёртывается полная драматизма история знаменитого средневекового врача, алхимика и фармаколога Филиппа Теофраста фон Гогенгейма (1493 — 1541) более известного как Парацельс. Его новаторские идеи в различных областях знания вызывали ненависть со стороны консервативно настроенных коллег. Вся жизнь учёного представляла собой череду скитаний, конфликтов с учёными и властями различных городов. Сопоставление судеб двух столпов истинной науки позволяет сделать вывод, что путь настоящего учёного будет труден независимо от времени в котором он творит.

Интересующая нас тема появляется во второй серии, где мы видим редко показываемое на экране еврейское религиозное осуждение — херем. Немного об этом ритуале. Судя по различным источникам само слово חרם‏‎‎ обозначает запрет на что-либо (включая человека) по причине его порочности или совершённого им зла, включая сюда отрицание принципов иудаизма и поклонение чуждым богам. Наказание могло накладываться на индивидов или целые группы непокорных как раввинским судом, так и наиболее авторитетными раввинами. В Средневековье существовали различные ступени херема – от 30-дневного (включая запрет на посещение синагоги) вплоть до окончательного разрыва всех отношений с общиной. Классическим примером последнего стало полное проклятье в 1656 году Баруха (Бенедикта) Спинозы. Судя по действию во время своих странствий Парацельс стал случайным свидетелем обряда в одном из городов Германии. Жертвой полного и окончательного херема стал еврейский вольнодумец Азриэль да Сильва (фигура вымышленная).В фильме не показана суть конфликта Да Сильвы (Евгений Дворжецкий) с соплеменниками. Мы видим лишь его завершение на площади перед синагогой, где собралась возбуждённая предстоящим зрелищем толпа. Виновника со связанными руками вынудили встать на колени и раввин (см кадр выше) потребовал у него ответа на вопрос: готов ли он покаяться в своих прегрешениях. Осуждаемый, судя по фильму, мягкий, но по-своему убеждённый человек ответил: «Мне не в чем каяться» и пожелал всем блага. После этого прозвучала формула херема в трактовке писателей: «По произволению городской общины, и по приговору святых мы тебя … отлучаем, отделяем, изгоняем и проклинаем. Проклинаем тем проклятьем, которым Иисус Навин проклял Иерихон. Именем Б-га Азриэль да Сильва, будь ты проклят и днём и ночью. Проклят, когда ложишься и встаёшь! Да будешь проклят при входе и при выходе. Проклят и осуждён». Толпа при этом демонстрировала все признаки религиозного фанатизма. Последовавший за обрядом удар грома был трактован раввином как божий знак, а начавшийся почти мгновенно дождь разогнал собравшихся.Парацельс подошёл к одиноко сидящему осуждённому и, несмотря на его предупреждение: «Уходите или вас забросают камнями», освободил того от верёвки, поднял и увёл с собой (см кадр выше). Через несколько мгновений экранного времени они уже сидят за столом некоего кабачка и Парацельс излагает своё кредо: «Есть в жизни такое за что можно взойти на костёр», «Моя религия — милосердие» и называет отверженного еврея своим другом. Тем самым, авторы утверждают мысль, что верность двух героев ленты своим интеллектуальным и этическим взглядам роднит их и стоит выше всех национальных и культурных различий. В дальнейшем развитие этой линии не состоялось, она так и осталась эпизодом, но её специфический иудаистский аспект добавляет существенные штрих к пониманию произведения и трактовке в нём личности Парацельса.