Длительность 63 минуты
Эпиграф ленты «мальчикам сороковых посвящаем» уже настраивает зрителя на определённый лад. Сюжет относится к весне 1942-го года, когда фашистов от Москвы уже отбросили, но немецкие бомбардировки нет-нет да и налетали. Лейтенант-артиллерист Михаил Капустин (Артур Богатов) после выписки из госпиталя направлялся на передовую. В распоряжении офицера ехавшего через столицу было всего несколько часов и он решил навестить своё бывшее жильё. К тому времени Миша полностью осиротел. Его отец погиб на фронте, мать умерла вскоре после получения похоронки, в их квартиру поселили совершенно посторонних людей. Двери неожиданному посетителю с большой неохотой открыл пожилой мужчина представившийся Аркадием Лазаревичем Далмацким (Зиновий Гердт). С ним вместе находилась 12-летняя девочка подросток Нина (Екатерина Валюжинич), называвшая старика дедушкой. Всё дальнейшее действие развёртывается в четырёх стенах и показывает развитие отношений между тремя незнакомцами. Центральной линией действие стало зарождение светлого чувства между Михаилом и Ниной. Прощаясь юноша обещает по-возможности вернуться, а девочка как заклинание провожает его фразой «я вас дождусь». Но нас в этой пьесе интересует личность Далмацкого; человека болезненно подозрительного, люто ненавидящего всё немецкое.
Как постепенно выясняется за историей его появления в квартире находится одна из бесчисленных драматических историй великой войны. О ней в своём монологе поведала Михаилу Нина, пока они танцевали под патефонную пластинку, а старик с тоской смотрел на фото очевидно неких близких ему людей. «Он совсем не мой дедушка. Мы нашли его на вокзале, в прошлом году. Он тогда совсем умирал. Он из города Запорожья, и вся его семья тоже оттуда. Он был там учителем русского языка и литературы. А потом пришли немцы, они их расстреляли. И его тоже расстреляли. Но фашисты, наверное, торопились куда-то поэтому только тяжело дедушку ранили; в голову и в ногу. А семью его они всю убили. А потом они всех закопали, и его тоже. А вечером пришли местные жители — они видят земля шевелится. Они его откопали, он ещё живой был. Они подлечили его немножко и он как-то добрался до Москвы. Теперь он мой дедушка. Только вы не говорите, что вы это знаете». После этих слов становятся понятными черты характера Далмацкого. А внешний облик актёра Зиновия Гердта без всяких ссылок позволяет установить «пятую графу” персонажа. В результате мало-мальски думающий зритель мгновенно расшифровывает за внешне общечеловеческим повествованием трагедию еврейской семьи, ставшей одной из бесчисленных жертв Холокоста. И вторая важная деталь — сострадание простых русских людей, спасших попавшего в большую беду совершенно незнакомого человека. И сделано это настолько доходчиво, но, вместе с тем, обтекаемо, что даже изощрённая советская цензура не нашла в фильме к чему бы придраться. Фронтовик Яков Сегель снял свой фильм в традициях своих же ранних работ 1960-х с их лиризмом и светлой печалью. Лента хотя и не получила широкой популярности, представляет собой интересный образец поэтического кинематографа. Для зрителя интересующегося отражением еврейской темы в советском кино.