Р. Мамулян и Грета Гарбо «Королева Кристина» (1933)

 

«Королева Кристина» почти единодушно признана критиками лучшим из фильмов с участием прославленной звезды мирового кино Греты Гарбо (1905 – 1990). Попробуем понять чём же причина столь высокой оценки.

 

 

Гарбо. Путь в звуковое кино. О ней написало много Красивая и самостоятельная шведская девушка Грета Густаффсон начала учиться драматическому искусству в 17 лет. Вскоре её заметил известный режиссёр Мориц Стиллер, кстати, предложивший ей аристократический, под стать внешнему облику, псевдоним Гарбо. Под ним она и прославилась на весь мир. После съёмок в кинокартине «Сага о Йесте Берлинге» (1924) её заприметил один из крупных европейских мастеров Георг Вильгельм Пабст и пригласил в один из своих лучших фильмов «Безрадостный переулок» (1925). А европейский успех открыл для неё дорогу в Голливуд. Здесь она снялась в нескольких немых лентах. Первая из них «Поток» (1926) превратила молодую шведку в звезду, а последующие «Плоть и дьявол», «Любовь» (1927) закрепили её звёздный статус.  Интересно, что Грета противоречила канонам женской красоты 1920-х.  Как описывали её: «высокая и худая, с правильными, но резкими чертами лица, с узкими бедрами, широкими плечами и «солдатской» (по выражению одного из критиков) спиной». Однако было и иное. «Совершенный овал лица с прелестной ямочкой на подбородке. Густые вьющиеся волосы. Высокий чистый лоб и нос такой благородной формы, какую можно встретить на портретах царственных особ. И огромные синие глаза с фиолетовым осадком печали в самой глубине. Когда Гарбо закрывала глаза, ее длинные ресницы цеплялись друг за дружку. Слышался явственный шорох – словно рядом пролетела бабочка», – писала о ней поэтесса Айрис Гри. А другой современник, знаменитый голливудский режиссер Билли Уайлдер, обронил как-то по-своему точный афоризм: «То, что вы видите в других женщинах, будучи пьяным, в Гарбо вы видите трезвым». Конечно, черно-белое изображение лишало возможности, увидеть красоту актрисы «в цвете» но, всё равно, она была неотразимо хороша. К тому же, в её поведении присутствовал некий шарм, а на характерном, запоминающемся лице часто присутствовала отрешённость, таинственность, которую невозможно было определить словами. Как отмечено уже в начале 21 века «Четкая, жесткая структура лица, словно высеченная из мрамора. Холодный взгляд красивых глаз… Недаром, Гарбо прозвали «шведским сфинксом» – загадочная, нереальная, инопланетная красавица». .

К этому стоит добавить, что облик актрисы соответствовал новому типу самостоятельной женщины, складывавшемуся во время и после Мировой войны. У Гарбо к красивой внешности добавлялся внутренний романтический подтекст. Из роли в роль она создавала «образ одинокой, гордой героини, связавшей весь смысл своего бытия с единственной и неповторимой любовью, которая не приносит счастья ни ей, ни любимому». Такое ощущение подтверждается и фактами из биографии актрисы; несмотря на огромное число поклонников, Гарбо так и не вышла замуж.

Грета была не только красива, но и умна, быстро училась и скоро стала не просто хорошо играть, а великолепно играть. Как выяснилось, она обладала незаурядным драматическим талантом. Внешне подчеркнуто сдержанная, даже холодная, актриса полностью преображалась, когда вживалась в образ. Она буквально завораживала зрителей диапазоном передаваемых эмоций от космического холода до взрыва страстей и «с первого взгляда покоряла, подчиняла, гипнотизировала». Ко всему прочему,  Грета оказалась на редкость фотогенична. «Она была создана для кино. Ее можно было снимать в любой момент, в любом ракурсе – результат всё равно получался превосходный».

Судьба оказалась к ней милостива и в другом отношении. В отличие от других звезд «великого немого», Грета легко перешла на звук. Известно, что руководство студии МГМ довольно долго задерживало этот переход, беспокоясь о том, как отреагирует зритель, когда шведский Сфинкс «подаст голос». Её первый звуковой фильм появился только в 1930-м и вышел под слоганом «Гарбо говорит». И после его выхода выяснилось, что тревога продюсеров оказалась напрасной. Низкий хрипловатый (последствие курения) голос с небольшим шведским акцентом завоевал любовь публики. Добавьте к этому высочайшее, отработанное в немом кино умение передать эмоцию жестом, движением и вы получите представление о том, какое удивительное явление искусства появилось на экране в начале новой эпохи кино.

Воспитанная на стереотипах американская публика, поначалу настороженно отнеслась к Гарбо, но артистический талант и обаяние актрисы пробили стену предубеждения. А следом за Новым светом к её ногам пал и весь остальной мир. В 1931-м она с успехом исполнила роль знаменитой шпионки Маты Харри в одноимённой ленте, а следующий фильм с её участием «Гранд-отель» (1932) получил «Оскара». Впереди была «Королева Кристина»…

Рубен Мамулян (1897 – 1987) до встречи с Гарбо. Режиссёр фильма был одной из самых колоритный личностей Голливуда эпохи раннего звукового кино. Уроженец Тифлиса он в молодости учился в Московском университете. Параллельно посещал курсы Евгения Вахтангова  при Второй студии МХТ, где получил солидную специальную подготовку. В 1920 году выехал в Англию, через три года перебрался в США, и там за шесть лет составил себе имя одного из талантливейших молодых театральных постановщиков. Под его художественным руководством увидел свет рампы первый на Бродвее мюзикл из жизни негритянского юга – «Порги» (1927). Критика единодушно восторгалась и удивлялась, как мог иностранец так достоверно передать душу негритянского юга Америки. Да и сам режиссёр потом часто говорил, что спектакль «Порги» сделал его самого. Но за блестящим результатом стояла гигантская ежедневная деятельность. Мамулян тщательно работал с актёрами, перенося на американскую почву достижения новейшей по тому времени русской театральной мысли. Это давало поразительные результаты и производило огромное впечатление. Однажды, на репетицию его постановки «Крылья Европы» приехал один из авторов пьесы Роберт Николс. В середине «прогона» он выбежал из зала и устремился прочь. Мамулян побежал за ним, дабы догнать его и выяснить, что он, режиссёр, сделал не так. Но, оказывается, драматург добежал до… почтового отделения только для того, чтобы отправить телеграмму соавтору. Её первыми словами были: «Мамулян – гений».

Вот к этому человеку и обратились в 1929 году владельцы студии «Парамаунт» находившейся в то время в Нью-Йорке. Они предложили ему стать преподавателем сценической речи. Ничего удивительного в этом не было. С началом звуковой эры кинопродюсеры наперегонки бросились искать театральных режиссеров, которые смогли бы научить «немых» актеров приемлемо говорить с экрана. Мамулян, подумав, отказался, так как, по его мнению, недостаточно знал специфику нового для себя вида искусства, чтобы его преподавать. Но, для него открывалась соблазнительная возможность «узнать незнаемое» и, воспользовавшись случаем, он сделал рискованный ход – предложил продюсерам себя в качестве постановщика, хотя бы на один фильм. Те, также подумали, проанализировали информацию о его успешной работе в театре и… согласились. Риск оправдался. Первая же работа Рубена «Аплодисменты» привлекла в кинозалы и зрителей и критиков: все увидели в ней новые персонажи, новые технические решения, отход от традиций «великого немого» и поиски новых выразительных средств именно для звуковых фильмов.

Мамулян оказался человеком творческим и в новой для него сфере деятельности, которая полностью захватила его. В своих лентах, он применил целый ряд новых приемов, и настаивал на своём, преодолевая сопротивление помощников. В частности, заставил оператора снимать одновременно тремя камерами, что в те времена нелегко было сделать. В другой раз предложил использовать два микрофона, чтобы записать одновременно звучащие песню матери и шепот молитвы дочери, а затем совместить эти две записи на пленке. Впервые в звуковом кино поставил камеру на колеса и применил съемки вне студии: на железнодорожном вокзале, в метро, на крыше небоскреба, на Бруклинском мосту. Подобные новшества появились и в его второй работе, имевшей шумный успех – первом «гангстерском» фильме времен «сухого закона» – «Городские улицы» (1930). Здесь, впервые в истории кинематографа зазвучал закадровый голос. Кстати, в отличие от последующих лент этого жанра в нем было очень мало экранного насилия (чем Мамулян немало гордился). Далее последовал «Доктор Джекил и мистер Хайд» (1932) — первая звуковая киноверсия знаменитой повести Роберта Стивенсона, повествующей о моральной ответственности учёного за последствия использования своего изобретения. Вы помните, по сюжету талантливый изобретатель доктор Джекил создаёт эликсир, освобождающий человека от цивилизованности.  Но, когда он стал испытывать новый препарат на себе, превращаясь в чудовищного мистера Хайда, тот начал вытеснять из личности культурную половину. Обе роли блистательно сыграл актер Фредерик Марч, удостоенный за свою работу «Оскара». Сцена превращения Джекила в Хайда виртуозно снята Мамуляном без применения монтажа. Этот способ он держал в секрете до конца 60-х годов. Таковы лишь немногие примеры, показывающие почему режиссёр в те годы был в Голливуде очень «на виду».

В начале 1933 года на экраны вышел очередной фильм Мамуляна «Песнь песней» (кроме названия не имевший ничего общего, со знаменитой книгой из Библии). В главной роли там снялась ещё одна молодая звезда Голливуда – Марлен Дитрих. Существует легенда, по которой Грета Гарбо, якобы восхищенная игрой Дитрих в этом фильме, сама предложила, чтобы режиссёр снял ее в какой-нибудь роли. Напомним, что шведская кинодива к этому времени уже стала самой высокооплачиваемой актрисой в мире (250 тысяч за каждый фильм),  имела право выбора ролей и партнеров и подобная история о многом говорит. Так это или не так точно не известно, но в следующей постановке Мамуляна «Королева Кристина» заглавную роль действительно сыграла Грета Гарбо. Так произошла встреча двух сложившихся мастеров, благотворная для 10-й музы.

«Королева Кристина» (1933). В основу сюжета положены отдельные факты из жизни шведской королевы 17 века, дочери знаменитого полководца, участника 30-летней войны Густава-Адольфа, погибшего в одном из сражений. Кристина отличалась независимостью взглядов и действительно отреклась от престола в 28 лет. Покинула страну (правда это произошло не сразу). Была образована и знала 8 европейских языков. Она не чуралась мужской одежды. Среди её фаворитов был испанский дипломат. Всё это не более, чем отправные точки для сценаристов, которые создали тривиальный сценарий о несчастной любви. Однако произошло редкое явление. Гарбо силой своего таланта подняла банальную историю до высот трагедии.

Более того, по моему субъективному мнению, ни в одном фильме актриса не играла с такой самоотдачей, с такой силой убеждения. Рискну назвать причину: единственный раз за свою «звуковую» карьеру  она играла шведку. Возможны возражения, что Гарбо всегда воссоздавала себя любимую, независимо от национальности экранных героинь. С такой точкой зрения могу согласиться лишь частично. Действительно это так и для конвейерного производства в Голливуде (особенно в 1930-е, да и позже) любая культура не более, чем экзотика, привлекающая зрителя. Поэтому и осваивается она зачастую на уровне анекдота (достаточно вспомнить псевдорусский колорит в экранизации Кларенсом Брауном «Анны Карениной» с той же Гарбо). Но совсем другое «Королева Кристина». Здесь Гарбо почувствовала себя в рамках родной для себя культуры. И даже, если учесть, что актрису мало интересовали подробности жизни прототипа главной роли, она сыграла свою соплеменницу, национальную психологию которой она чувствовала «всеми фибрами души». А на этот базис уже накладывались и трагедия большого чувства погубленного сословными предрассудками, и история девочки, превратившейся по сюжету в королеву, подобно тому, как и сама Грета Густаффсон превратилась в Гарбо. Поэтому в фильме с особой силой зазвучала её главная тема: столкновение гордой женщины с несовершенным и неподходящим для неё миром и показано это с особой достоверностью и предельной органичностью. Нигде в её творчестве существующая всегда дистанция  между актёром и создаваемым им образом не была столь мала. Думается, Рубен Мамулян понял это и тактично, грамотно направлял строптивую кинозвезду.

Обратим внимание на то, как создавался образ. Режиссёр, в отличие от многих своих коллег эпохи раннего звука не стремился перегружать фильм диалогами. Многое подается средствами немого кино. Вспомним, хотя бы эпизод, где Кристина обходит комнату, где испытала три дня счастья. Она гладит все предметы, объясняя это тем, что ей придётся долго жить воспоминаниями об этой идиллии. Сколько удивительной нежности в каждом движении актрисы. Такого результата невозможно достичь только за счёт актёрской техники, его надо прожить и пережить. Вспоминается высказывание одного американского критика: «Никогда еще актриса не излучала столько неуловимой тайны, как в ее изображении андрогинной королевы. Возможно, именно в этом было что-то всеобъемлющее и в то же время тревожное – сочетание мужского и женского, инь и ян, в одном характере. Но это позволило актрисе проявить трансцендентную форму романтической страсти, подобную которой я редко видел на экране. И, смею сказать, в жизни». Слов во интересующем нас фрагменте фильма почти нет, но всё сделано настолько впечатляюще, что не нужно объяснять, почему эта сцена стала классикой мирового кино.

Запоминается и финал кинокартины. Героиня Гарбо стоит на носу отходящего в дальний путь (в никуда?) корабля с выражением скорбной отрешённости на лице и ветер развевает её волосы. Даже сейчас, когда подобные фрагменты стали штампами, он воспринимается с живой эмоциональностью и принадлежит к числу самых впечатляющих крупных планов когда-либо запечатлённых на пленку. . Критик наших дней Зэди Смит пишет: «Она подходит к носу корабля и сливается с рострой — этот образ наверняка знаком вам по “Титанику”. В то время как Ди Каприо  начинает объясняться, Гарбо ничего не делает. Ничего не говорит. Ничто не меняется в её лице. Камера подбирается всё ближе и ближе. Перед нами идеал стоицизма: она переживает то, что выпало на её долю — глубоко внутри себя, не открываясь обществу. Она твёрдо решила оставаться самой собой».  Оставим в стороне созданные излишне живым воображением Смит аналогии с «Титаником», но лишний раз зададимся риторическим для многих вопросом. Если образ созданный Гарбо так воздействует спустя почти восемь десятилетий после выхода фильма на экран, каков же масштаб таланта самой актрисы?

Как уверяют, Мамуляну пришлось изрядно повозиться со строптивой звездой. Поначалу именитая кинодива не желала репетировать, считая, что репетиции лишают ее игру свежести. Затем она потребовала, чтобы при съемках интимных сцен не присутствовал никто, кроме партнера и оператора. (Трудно сдержать улыбку, когда вспоминаешь этот «интим», отличающийся с нынешней точки зрения пуританской чистотой). Но Мамулян исподволь настоял на своём, и их отношения постепенно стали настолько дружественными, что после окончания съемок они инкогнито отправились в небольшое путешествие в Аризону. Газетчики об этом пронюхали, и Мамулян на какое-то время получил титул «мистер Гарбо».

А потом жизнь развела их в разные стороны и на съемочной площадке они уже более не встретились. Но остался нам на память удивительный фильм «Королева Кристина», ярчайшее свидетельство большого таланта актрисы и мастерства режиссёра.И в заключение мы хотим предложить Вам найденную в интернете редкую фотографию сделанную во время съёмок “Королевы Кристины”.

Справа Г. Гпрбо и Р. Наварро в образах героев фильма. Слева в режиссёрском кресле Р. Мамулян.

Р. Мамулян и Грета Гарбо «Королева Кристина» (1933): 3 комментария

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать это HTMLтеги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>