Длительность 89 минут

Вторая часть трилогии Элии Сулеймана (в которую входят также ленты «Хроника исчезновения» и «Оставшееся время» -см каталог), имеет подзаголовок «Хроника любви и страданий», а также авторское посвящение «памяти моего отца». Она представляет собой развитие заложенных в первой части художественных принципов, включающих умение создать на экране свою образную систему, иногда граничащую с абсурдом (чего стоит, хотя бы открывающая фильм сцена убийства арабскими подростками некоего мужичка ряженого в костюм Санта Клауса). Как и в «Хронике…» в «Божественном вмешательстве» отсутствует линейный сюжет. Действие в нём складывается из нескольких озаглавленных, но внешне не связанных друг с другом эпизодов, развёртывающихся в Назарете (Нацрате), Рамалле и в Восточном Иерусалиме. Главный персонаж, созданный режиссёром имеет такой же, как и в предыдущем фильме многозначительный акроним E. S. Он не произносит ни одного слова и его исполнитель хорошо «держит» многочисленные длинные паузы. Совершенно очевидно, что он олицетворяет самого Сулеймана, использующего в своих творениях впечатления и наблюдения из личного опыта. В начальных эпизодах предельно достоверно воссоздана жизнь арабских кварталов Назарета, но для нас в первую очередь интересна четко выраженная позиция режиссёра по отношению к Израилю и евреям.

Особенно ярко она проявляется в сценах которые развёртываются по дороге из Назарета в столицу ПА Рамаллу, точнее возле израильского КПП Аль Рам, выбранного далеко не случайно. Он олицетворяет на экране ненавистную «оккупацию». Именно здесь E. S. часто останавливается один или с дамой (о ней речь впереди) и подолгу, наблюдает издевательства пограничников над безоружными палестинцами. Даже на фоне грязи проливаемой арабскими режиссёрами на солдат ЦаХаЛа, «Божественное вмешательство» занимает особое место, ибо Сулейман не пожалел для них запасов чёрной краски. Из нескольких фрагментов с их участием выбран один наиболее характерный (текст воспроизведён по русскому дубляжу). Прошу прощения за длинный монолог израильтянина, но он стоит внимания. «Я вам говорю стоять, стоять, стоять! Выключить моторы! Внимание! Покажите свои паспорта (переходит на истошный крик) ПАСПОРТА!!! (включает сирену) Ты, вылезай, иди сюда! Пошёл вон! (к другому) Ты вылезай, иди сюда! Расстегни куртку! Чудо, импортная. Давай паспорт! Снимай куртку! Пошёл вон! (куртка, разумеется, остаётся у пограничника) Посмотрим, что у нас здесь. Мохаммед абдель Раба! Разыскивается человек под №4. И что же хочет №4? Хочет, чтобы его оттрахали в Иерусалиме? Да здравствует Иерусалим! Но ведь сейчас Рамадан, не так ли?  А во время Рамадана нельзя трахаться. Значит поехал пожрать а Иерусалиме, Мохаммед? Что в Рамалле жрать больше нечего? Где же Мохаммед? Куда же он девался? Вылезай отсюда! Давай в эту машину! А ты сюда иди! (заставляет арабов меняться автомобилями) Ты (одному из них), вылезай, не робей! А теперь делай как я» (заставляет его идти, приплясывая в ногу с собой; сам поёт на примитивный мотив, не имеющий ничего общего с популярной еврейской песней) Ам Израиль хай! (Народ Израиля жив) Ам Израиль Хай! Ну какой ублюдок! (маршировка на экране продолжается около минуты, затем крик) Заводите моторы! Проваливайте отсюда (колонна арабских машин двигается мимо КПП, тогда как солдат в упоении продолжает петь и приплясывать). Уподобив процитированную речь сказанному в России много лет назад и по другому поводу выражению классика, можно сказать: «Умри Элия, лучше не напишешь». Да за такое «представление» любой служивый загремит в еврейском государстве под суд, карьера его будет сломана, но Сулеймана это не беспокоит, ибо заложенная им здесь ложь рассчитана на невежд.А ведь кроме этой важной сцены в фильме щедро рассыпаны и другие детали, показывающие примитивных, ничего не знающих израильтян, способных только издеваться над безоружными, выполнять приказы и не умеющих мыслить вне инструкции. Вот стоят трое арабов у микроавтобуса с поднятыми руками; похоже, долго стоят. Подъезжает легковушка из которой вываливаются трое солдат, ритмично, как в некоем ритуальном танце счищают грязь с ботинок (см фото), не обращая внимания на творящуюся несправедливость, садятся и уезжают. Штрих? Безусловно. А чего стоит полицейский патрулирующий в Восточном Иерусалиме. Вот к нему обращается туристка с элементарной просьбой указать дорогу к Старому городу, после чего тупой, явно не знающий даже своего точного местонахождения еврей-служака вытаскивает из казённого микроавтобуса связанного палестинца с завязанными глазами и тот вслепую (оцените символ!) рассказывает гостье Вечного города куда и как нужно идти. Но, когда в следующий раз та же туристка опять просит помощи, а полицейский обнаруживает, что араб, бывший его ходячей справочной сбежал (у столь недалёкого конвоира это не проблема), он спешно садится за руль и уезжает, предоставив туристке самой выпутываться из досадного положения. Конечно же на таком примитивном фоне E.S. с его худощавым, интеллигентным лицом и шевелюрой с симпатичной проседью — идеал арабской духовности. Он ненавидит израильтян с такой силой, что выброшенная им из авто косточка абрикоса (см фото выше) разносит на мелкие куски израильский танк (!!!). Такой персонаж просто обязан утверждать своё достоинство, ну, скажем, когда выпускает в воздух прямо возле КПП Аль Рам наполненный горячим воздухом шар с портретом Арафата (в 2002 году сей политик ещё был жив) и тот летит не куда-нибудь, а прямиком к Храмовой горе, к Куполу скалы. Или другой эпизод, когда главный герой обнаружив рядом со своим авто на перекрёстке «тачку» еврея в вязаной кипе, включает на полную катушку арабскую музыку и заботливо опускает стекло, дабы родные напевы лучше доходили до «оккупанта». Одно только гнетёт сердце благородного E. S. почему его соплеменники терпят подобные издевательства, а кое-кто даже продаётся израильским властям. Доколе… Для ответа на сей вопрос придётся обратиться к ещё одному действующему лицу – безымянной спутнице главного героя (Манал Хадер). «Я схожу с ума, потому, что люблю тебя» — этот призыв к ней мы читаем на стене в Нацрате, на плакатике в стекле автомобиля и в одном из титров. Обращение к «далёкой возлюбленной»? Внешне вроде бы и так: она из Рамаллы, он живёт в Назарете. Вот только почему пара так настойчиво встречается у КПП Аль Рам и, нежно держась за руки (см фото выше) смотрит на «бесчинства» израильтян? Садомазохизм? Не похоже. Ответ начинает вырисовываться в эпизоде, когда ЦаХаЛ перекрывает движение по шоссе, но из темной автомашины вдруг появляется красавица и, походкой топ-модели, игнорируя все предупреждения, идёт по дороге, минуя блок-пост. Под её взглядом у воинов опускаются руки с автоматами, и рушится сама по себе дозорная башня, чуть не придавив солдат. Да ведь это же символ самой Палестины! Именно ей адресовано объяснение в любви. Такое мнение только утверждается после финальной сцены, ради которой, видимо и был снят фильм. В ней группа израильских спецназовцев ведёт учебные стрельбы по мишеням изображающим шахидок. Процесс «уничтожения врага» идёт отлажено: не то учения, не то балетные номера. Но, поднимается пыль и из-за последней расстрелянной мишени появляется наша знакомая, естественно в костюме шахидки, и расправляется с ненавистными врагами (вот оно божественное вмешательство). Ей ничего не стоит защитить себя от израильских пуль – вращаясь, подобно суперменше она взлетает в воздух и пули вращаются вокруг её головы в виде нимба святого или тернового венца «пророка Исы» (см фото) Она может уничтожить и даже испепелить противников, причём их останки оказываются в полосах появившегося на мгновение палестинского флага. Даже вертолёт ЦаХаЛа для неё семечки – он также исчезает в облаке огня подобно танку взорвавшемуся ранее от косточки абрикоса.

Завершающие слова матери E.S. взирающей на кипящую скороварку:  «Хватит, довольно уже» — в переводе с иносказаний заложенных в ленту звучит предельно просто: «Натерпелись». Основная эмоция фильма – ненависть. Его главный посыл – мобилизация палестинцев на вооружённую борьбу против Израиля. Правда о борьбе с ЦаХаЛом речи нет, но теракты против прислужника «оккупантов» показаны, а «мисс Палестина» одаривает предателя таким взглядом, что просто непонятно, как он после этого не рассыпался золой. Просмотр подобных лент заставляет задумываться о перспективах диалога с палестинцами.

Мало кого из искушённых в восприятии произведений 10-й музы, но незнакомых с ближневосточными реальностями зрителей, заинтересует, что выстроено это здание вражды на фундаменте лжи. Обернутая в упаковку авторского кино, ненависть оказалась вполне приемлемой даже для Каннского фестиваля, удостоившего «Божественное вмешательство» приза жюри. Для зрителей интересующихся отражением еврейской темой в мировом кинематографе и тенденциями современного антиизраильского.  кино.