В своё время этот фильм гремел, как великое достижение перестройки. Ныне он в некоторых фрагментах смотрится достаточно наивно и прямолинейно, хотя талант авторов позволил прозорливо показать некоторые причины, ведущие к распаду огромной империи. Многоэтажный дом стал ироническим символом «новой многонациональной  общности людей – советского народа». Трещина, появившаяся на одной из его стен, лишь наглядный показатель общего экономического развала. Все системы внутри прогнили, а ремонтировать их невозможно, ибо не хватает ни денет, ни материалов. Крышу, что вот-вот рухнет, подпирают лозунгами, единственным оставшимся в изобилии средством. «Коллектив» ЖЭКа, обязанный содержать хозяйство в порядке – глупый, добрый, милый, но в нём все лентяи, безостановочно пьющие, как положено в России-матушке. Верховная власть налетает на чёрных «Волгах», дабы «пролаять» категорические распоряжения и отбыть восвояси. Мы помним, как никто ни за что не отвечал, и видимость прочности создавалась только благодаря усилиям отдельных работяг, которые готовы были положить на это бесперспективное дело всю свою жизнь. Реплики о гигантской стране, в которой ничего нет, звучали очень актуально в обществе измученном тотальным дефицитом и километровыми очередями. А время фильма идёт, не шибко умные жильцы не могут найти способы воздействия, или попросту говоря, заставить сделать ремонт. Трещина всё глубже, и вот уже кошки (а не крысы) побежали из подвала в разные стороны, намекая зрителю на неизбежный конец.Физическому развалу сопутствовал разброд духовный. (Не случайно почти во время появления «Фонтана» прозвучал с телеэкранов диагноз профессора Преображенского, по которому разруха начинается в головах). В доме налицо отсутствие общей позитивной идеи и не столько по причине глупости, сколько из-за какой-то душевной усталости. Жильцы не в силах реально заниматься своими делами, проводя время в бесконечных разговорах. Мы видим группу лиц, принадлежащих некоему сообществу, или ветерана, остатки бытия которого протекают над картами военных действий. Появляется на экране дочь некоего фольклориста или композитор, пытающийся отловить на самодельных крыльях постоянно ускользающую от него музу. В здании дали первые ростки и новые псевдо-демократические или «рыночные» отношения: в телевизоре уже мелькают полуобнаженные дивы, демонстрирующие аэробику, а артистка с незадавшейся сценической судьбой успела променять творчество на выращивание прямо в квартире нежных тюльпанов на продажу. Впрочем, рано высунулась – вот почему и замели болезную, несмотря на её патетический монолог в минуты задержания.

В этих условиях старый чабан, оказавшийся в долговременных гостях у дочери, оказался персонажем неоднозначным. То, что его без знаний, образования и прочих регалий, по знакомству взяли на должность сантехника – прелестная иллюстрация для ставшего бичом «совдепии» явления при котором нужно было скоренько «закрыть» рабочее место, а потом уже думать (или не думать) кого туда посадили. Хотя, роль его неоднозначна. Он – человек совершенно иного образа жизни представляет собой взгляд со стороны, олицетворяющий здравый смысл. Тот самый, который потерпел «полное и окончательное» поражение в финале существования СССР. Достаточно примера радения кочевника о воде, этот источник жизни он привык обожать и беречь в пустыне, а тут она хлещет на улице месяцами и никого сие не тревожит. Его попытка привлечь внимание к фонтану, «заткнуть его» – это глас вопиющего, обречённый на непонимание. Но, в отличие от иных прочих, сын природы искренен и, если хочет сделать жизнь окружающих лучше, то действует не по расчёту, «велению партии» или каким иным идеологическим мотивам, а по доброму импульсу, идущему от души. Может быть не случайно, что именно его взбесившийся лифт возносит в некие космические высоты, открывая перед ним недостижимое другим «четвёртое» измерение…

Через 20 с лишним лет, когда время расставило точки над i в «Фонтане» можно чётко выделить два слоя. Один из них – злоба дня – сатирическая комедия, в которой смешались фарс и анекдот об обитателях какой-нибудь «вороньей слободки» или «общежития имени монаха Бертольда Шварца». Эта часть насыщена атмосферой конца советской эпохи, особенно проявляющейся в диалогах, блестяще выписанных сценаристом Владимиром Вардунасом. Но выплывающая фантасмагория переводит вроде бы немудрящую историю в разряд притчи актуальной для всех эпох. И как-то незаметно, в рамках уже известной нам исторической перспективы дом с его разноязыкой, неспособной понять друг друга толпой жильцов начинает представляться эдакой Вавилонской башней. Тем строением, что развалилось именно по причине неспособности её строителей понять друг друга. «Имеющий уши, да слышит». Не услышали. Ни Мамина, ни иных, хотя символика здесь проста и понятна…

А вот что говорят о «Фонтане» зрители разных сайтов до сих пор

Привлекает меня в этом фильме, от чего я в большом восторге органичность актеров, которая в нынешнем кино (по моему мнению) напрочь отсутствует! Честное слово, на протяжении всей ленты не заметил нигде и ни у одного актера какой-то фальши что ли, искусственности, нереальности поведения. Фильм жизненный и актеры замечательно (!) сыграли в нем! Уважение к ним!

Тонкая, философская, ироническая комедия. Стопроцентно наша. Актёры не играют — они живут в этом фильме. Ненавижу перестроечное время, но фильм этот смотрю с удовольствием. Есть в нём нечто главное о нашем народе, что находится вне рамок времени.

Это замечательный фильм, в котором много персонажей, но каждый настолько хорошо прописан, что после просмотра фильма помнишь каждого из них. Ленту, бесспорно, можно пересматривать огромное количество раз, при этом каждый раз как впервые.

Режиссер минимальными средствами достигает такого эффекта, что в «доме» узнаешь свой дом, а в его жителях соседей, а если капнуть поглубже то и себя. В такой обстановке даже и завязка с интригой не нужны. Просто помести персонажей в картину и пусть живут. Историй будет предостаточно. Только вот еще условия жизни надо задать.

Юрий Мамин — уникальный режиссер, жаль что он сейчас не снимает: после завала американских туалетных комедий и наших жалких подражаний им был бы хоть какой-то глоток свежего воздуха.