Длительность 156 минут
Последняя пьеса известного комедиографа Г.И. Офштейна-Горина (1940 — 2000), посвящена эпохе Петра Великого. Её действие развёртывается в 1724 – 1727 годах. Автор показал в ней не только картину того времени, но и коллизии российской истории в целом. Среди них: власть и личность, престолонаследие, судьбы государства и т д. Центральным действующим лицом в хороводе персонажей стал далеко не случайный образ Балакирева. Как говорил режиссёр Марк Захаров: «Шут в понимании Горина – не просто остроумный лицедей. Это всеобщий любимец, вобравший в себя оптимизм народа, его отвагу и весёлую удаль. Балакирев может быть и не обладает романтическим дерзанием Тиля Уленшпигеля, по своему человеческому масштабу он уступает таким титанам, как барон Мюнхгаузен, Василий Тёркин или Ходжа Насреддин – но он шут. А это, на мой взгляд, ведущая тема в творчестве замечательного писателя и драматурга, всегда ощущавшего вселенскую ценность такого рода характеров». Добавим, что именно шут с его маской придворного «юродивого» мог позволить себе такие слова и выходки, которые нормальному человеку грозили мягко говоря неприятностями.
Для своей концепции шутовства драматург использовал штрихи еврейской темы, хотя в то время наши соплеменники попадались в России разве только при дворе императора. Уже в первой картине появляется «жидовин из Амстердама» Лакоста (Иван Агапов), Его держат при дворе, так как он «очень умный, но половины букв не выговаривает», ибо говорит с известным акцентом. Впрочем его косноязычие только видимость, часть лицедейства перед сильными мира сего. Как говорит он сам «Я ведь только на службе картавлю, Ваня. Для смеха. А сегодня у меня выходной. Шабад. Суббота, по-вашему. Мне в этот день положено с Богом разговаривать. А с Богом без букв никак нельзя». Трудно ему нести свою службу; одна цель греет – собрать приданное для любимой дочки Ревекки. Может быть поэтому человек он невредный. Помогает в меру своих сил «коллеге» Балакиреву. Хотя и получает в ответ щелчки христианских и иных собратьев. Не хитри, жидовин, не на базаре… Судьбу проверяем, здесь полдюйма не в счет!Радом с ним ещё одна реальная фигура — вице-канцлер Шафиров (1669 — 1739) – он же крещённый еврей Шапиро (Юрий Колычев) — плетущий вместе с иными царедворцами свои кружева вокруг самодержца. Из истории известно о том, как ценил своего верного слугу первый император, что не мешало приближённым указывать на «подлое» происхождение видного чиновника. Это нашло отражение в следующем диалоге, в сцене, когда «птенцы гнезда Петрова» решали отстранять ли от власти его жену и преемницу Екатерину. Шафиров: «А править кому?» Меншиков: «Для начала – коллегии Сената. Во главе коллегии – поочередно каждый из нас… По алфавиту». Ягужинский: «Стало быть, я опять последним?» Шафиров: «Да и мое «ша» от «я» недалеко». Меншиков: «Кто ж вам виноват? Или мы теперь, по вашей милости, на жидовский манер будем читать, справа налево?» Материал для понимания использования еврейской темы в постсоветском искусстве.