Степь (СССР, 1977) Сценарист и режиссёр С. Бондарчук

Длительность 126 минут
Степь1Экранизация одноимённой повести А.П. Чехова (1860 — 1904), опубликованной в 1888 году и принесшей молодому писателю широкую известность. Её сюжет крайне несложен; купец Иван Кузьмичёв везёт племянника Егорушку из сельской глуши в большой город для поступления в гимназию. У мальчика это первое в жизни путешествие — открытие для себя огромного мира. У автора — повод любовно показать быт российской провинции где-то в черте оседлости. Современники увидели в произведении продолжение бытописательской линии русской классики, начатой Л. Толстым и И. Тургеневым. Со своей стороны, автор надеялся что «повестушка… раскроет глаза моим сверстникам и покажет им (…) какие залежи красоты остаются пока еще нетронутыми и как ещё не тесно русскому художнику». В трактовке Сергея Бондарчука на первый план выдвинулся эпический образ степи как необъятного пространства сочетающего в себе всеохватность окружающего мира. Для Егорушки это и версты отделяющие его от дома и, одновременно, преддверие будущей непонятной и временами пугающей жизни. Нас интересует прочтение режиссёром еврейской темы. Она сосредоточена в тех эпизодах, когда подводы с персонажами останавливаются на ночлег в придорожной корчме.
Сразу нужно отметить достаточно бережное отношение Бондарчука к литературному источнику, достаточно точно показавшему быт презираемого в Российской империи этноса. На экране воссоздана атмосфера крайней нищеты видная через бедную обстановку. Мы не обоняем угнетающий Егорушку кислый запах на жилой половине, но видна убогость жилища, где на одном ложе устроилось основное богатство семьи — полдюжины ребятишек. Хозяин трактира Моисей Моисеевич (Иннокентий Смоктуновский) еле сводит концы с концами дабы прокормить многочисленное семейство. Отсюда постоянное заискивание корчмаря перед посетителями, единственным источником его доходов. Он привык пресмыкаться перед ними даже тогда когда у них и в мыслях нет унизить или оскорбить его. Вместе с тем Моисей и его жена Роза (Лилиана Малкина) — типичная еврейская чадолюбивая семья. Попавшего к ним в комнату Егорушку тут же норовят накормить. Узнав, что мальчика оторвали от родителей, ему отдают большую ценность сдобный пряник в виде сердечка, можно сказать, оторвав его от своего старшенького — Наума (этого нюанса у Чехова нет). Как же, ведь приезжий «панычёк» теперь совсем один, а они, хоть и бедности, да все вместе.Степь3Но особенно любопытен образ брата хозяина трактира Соломона (Игорь Кваша), принадлежащий к более молодому поколению евреев, крайне недовольному национальным гнётом и потому озлобленному против существующих порядков. Именно такие представители этноса пополнили в недалёком будущем ряды русских революционеров и Чехов это отчётливо понимал. Здесь Бондарчук, сохранил суть эпизода, но убрал наиболее одиозную формулировку классика «жид пархатый». Абсолютно реалистичная для своего времени, она уже тогда воспринималась как прямое оскорбление. Доказательство тому — приведённый ниже диалог котором жирным шрифтом выделены слова не дошедшие до экрана.
Соломон: Что я поделываю? — То же, что и все… Вы видите: я лакей. Я лакей у брата, брат лакей у проезжающих, проезжающие лакеи у Варламова, а если бы я имел десять миллионов, то Варламов был бы у меня лакеем.
Отец Христофор: То есть почему же это он был бы у тебя лакеем?
Соломон: Почему? А потому, что нет такого барина или миллионера, который из-за лишней копейки не стал бы лизать рук у жида пархатого. Я теперь жид пархатый и нищий, все на меня смотрят, как на собаку, а если б у меня были деньги, то Варламов передо мной ломал бы такого дурака, как Мойсей перед вами.
Кузмичёв: Как же ты, дурак этакой, равняешь себя с Варламовым?
Соломон: Я еще не настолько дурак, чтобы равнять себя с Варламовым. Варламов хоть и русский, но в душе он жид пархатый (в фильме вместо жид пархатый звучит слово паршивый); вся жизнь у него в деньгах и в наживе, а я свои деньги спалил в печке. Мне не нужны ни деньги, ни земля, ни овцы, и не нужно, чтоб меня боялись и снимали шапки, когда я еду. Значит, я умней вашего Варламова и больше похож на человека!Степь2Ряд киноведов (особенно в перестроечное и постсоветское время) обвиняли Бондарчука в антисемитизме. Мирон Черненко даже назвал Моисея Моисеевича «отменно омерзительным персонажем», но после приведённых вполне реалистических деталей постановки эти заявления выглядят необоснованными. В целом фильм — материал для понимания особенностей отражения еврейской темы в русской литературе и в советском кино.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *


Срок проверки reCAPTCHA истек. Перезагрузите страницу.