Салах Шабати (Израиль, 1964) Сценарист и режиссёр Э. Кишон

Длительность 107 минут

Почему зрители,  и не только израильские, те которым которым за… с удовольствием смотрят этот фильм? Ведь с точки зрения сегодняшнего дня он, мягко говоря, элементарен.  Наивная, старомодная чёрно-белая гамма. Где-то заметны чисто технические огрехи, скажем, когда персонажи ленты едут в машине, а ассистенты неумело раскачивают макет авто, что сразу бросается в глаза. Наверное, всё начинается со сценария. Его автор, венгерский еврей Эфраим Кишон (1924 – 2005), приехавший в Израиль чуть позже его создания, в 1949-м, прошёл все этапы оле хадаша. Осваивал иврит почти с нуля и начал публиковаться на новом для себя языке уже в 1952-м. Стал популярнейшим писателем-сатириком, но затем его потянуло в режиссуру. К моменту создания своего первого фильма пробыл в Израиле 15 лет: достаточно для того, чтобы не только умом, но и сердцем почувствовать все достоинства, недостатки и даже пороки бытия еврея на Земле обетованной. Но недостаточно, чтобы забыть о своём непростом пути от оле хадаша к ватику. Вот почему в сценарии отражены многие стороны существования молодой страны. Поэтому «Салах Шабати» стал своеобразной энцклопедией израильской жизни и в этом его непреходящее значение, корни его живучести.

Начнём с главного героя. Йеменский еврей   Шабати, по профессии вроде бы сапожник, прибыл в Израиль вместе с многочисленным семейством. Один из рецензентов почему-то отнёс его к сефардам и дал ему и родственникам такое определение: «В фильме они примитивны вплоть до того, что не до конца слезли с пальмы». Оставим на совести автора такую формулировку, ибо Салах –  типичный образчик природного человека, попавшего в чуждую для него обстановку цивилизации которой он не может понять. Для него совершенно чужд принцип деятельности кибуца, в котором всё общее. Он спрашивает, а наш дом здесь и, узнав, что он дальше, удовлетворённо говорит «Слава Б-гу». Он неглуп, житейски собразителен, быстро понял, что здесь ему ничего не угрожает, следовательно, можно продолжать вести себя так, как привык в стране исхода. Отсюда каждодневные нарды с соседом-ашкеназом с вечерним отдыхом в чайхане после «тяжёлого трудового» дня. Но, опять же, как природный человек он не испорчен, и, следовательно, более добр и нравственен. Привёз, приволок с собой какую-то старушку – «а кто его знает, приехала, значит, родственница». Ему не понутру, что ого соплеменники занимаются обманом – откровенно морочат спонсоров. Вспомним сцену, где перед приездом очередной (уже просматривается система!) машины с богатой американской семьей, в землю вбивается табличка, гласящая, что рощица носит имя это щедрого дарителя. «Сейчас туристический сезон, каждому нужна своя табличка» Не кто иной, как Салах выдергивает из земли саженцы и заявляет, что врать вредно и для каждого спонсора нужно посадить свой лес. Кончается такое правдолюбие плохо – ему заявляют:  «Ты уволен» и табличку возвращают на место.

Но кто же виноват в развитии у олимов далеко не лучших черт еврейского характера? По мнению  Кишона это – молодая, но быстро оперившаяся бюрократия в адрес которой режиссёр не жалеет сарказма. Она проявляет себя с первых шагов репатриантов, с того момента, как служащий министерства абсорбции, чиновник-ашкеназ, размещает, лучше сказать распихивает олимов по временным лагерям – маабарам. Вроде бы нужное дело, но бараки-то грязные, неприспособленне для жизни, и живут там, отнюдь не  «несколько дней», а годами.  А чем лучше чиновник, распределяющий новичнов на работы. Зачем спрашивать у каждого олима о его профессии, если после этого следует один приговор: «Лесопосадки!» И, если кто-то недоволен, получает от него ответ, что когда он (чиновник) приехал в Израиль, ему пришлось еще хуже. Как отметила рецензент Анна Шварц: «Вечная израильская фишка: старожилы презирают новичков, явившихся на все готовое. Так было в 60-е, так происходит сейчас, когда приехавшие в 60-е сами стали старожилами». Бюрократия проникла и в такое удивительное порождение энтузиазма, как кибуц. Когда этот «росток коллективизма» берет шефство над жителями бараков, показано эта процедура откровенно сатирически. На экране общее собрание кибуцников, проходящее в форме, которая все давно известна и порядком надоела. В президиуме функционер-председатель. В зале равнодушные кибуцники – кто вяжет, кто поёт, кто играет в шахматы – все отбывают пустую формальность. За взятие шефства (как и за почти любое решение) поднимают руки все. А добровольцами оказываются те, кто вовремя не опустили рук.

А чего стоит высмеивание механизма избирательной системы. Перед выборами все партии обещают Салаху квартиры, пособия и светлое будущее. Взамен, не имеющий понятия о демократии йеменец обещает всем партиям голосовать на ближайших выборах только за них. И честно выполняет обещание – впихивает в конверт все бюллетени которые собрал избирательном участке, хотя (конечно же) это запрещено. Кишон откровенно показал, как в ещё бедном Израиле уже стала развиваться система популистских обещаний и подкупа избирателей. Стоит ли удивляться, что после этого евреи перестают уважать «народных избранников» и начинают в своих интересах пользоваться пороками политического устройства. Вот и Салах Шабати – разуверившись в политиках, он начинает действовать по принципу: в Израиле, если чего-нибудь хочешь – нужно просить совершенно противоположного. Вместе с семьей и соседями он скандирует перед министерством абсорбции: «Не хотим квартиру, хотим остаться в бараках!». В финальных кадрах их насильно запихивают в грузовик и увозят в новостройку.

Однако не всё в фильме показано через призму сатиры. Когда речь заходит о молодёжи, Кишон становится лиричен. По сюжету дети Шабати влюбляются в кибуцников-ашкеназов. Сын Шимон в доярку Бат-Шеву, а дочь Хабуба в рабочего Зиги. Правда папа пытается по восточному обычаю получить калым, но номер не проходит «в бюджете кибуца нет такой статьи». Складываются новые семьи, стало быть у многоликого Израиля есть будущее. Наивно, потому, как молодые усваивают от старших те черты, от которых можно было бы и отказаться. Но это 1960-е с их ещё живым чувством социального оптимизма.

По всему сказанному фильм стоит смотреть, как одну из лучших работ Эфраима Кишона. Он остроумен, сделан в хорошем темпе и привлекает сочетанием психологической точности с исторической достоверностью. Симпатичный сценарий, экономная, рациональная режиссура сделали ленту самой любимой в Израиле того времени. Она была номинирована на «Оскар». С неё началась международная слава Хаима Тополя, приглашённого через несколько лет для участия в голливудском мюзикле «Скрипач на крыше».

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать это HTMLтеги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>