Длительность 352 минуты (6 х 58 минут)
Экранизация одноимённой пьесы Энтони Роберта «Тони» Кушнера (р 1956), действие которой происходит во второй половине 80-х. Интересующая нас тема прорезается уже в первой сцене, где в синагоге проходит поминальная служба по еврейке очень преклонных лет Саре Аронсон (Мерил Стрип и это не ошибка). Раввин дома престарелых Исидор Шемелвиц , столь же древний, как и его обитатели, произносит прочувствованную речь. Предлагаем читателю вдуматься в его слова о покойной, обращённые к живым. «Это была выдающаяся личность из тех, что пересекли океан и привезли за собой в Америку целые русские и литовские деревни. (…) Отпрыски этой эмигрантки, вы выросли не в Америке. Вы и ваши дети и дети их детей с именами гоев, вы живёте не в Америке. Такого места не существует. Вы плоть от плоти литовских евреев. Вы дышите воздухом степей, который она перенесла через океан и она высадила его здесь на Гран-Конкорс авеню, или где-то рядом. И вы никогда не сможете повторить её путешествие, потому, что того мира больше не существует. Но вы каждый день своей жизни будете проходить путь оттуда сюда. (с глубоким убеждением) Каждый день! Вы меня понимаете? Это путешествие у вас в крови!». 

Тони Кушнер сознательно открыл свою пьесу таким эпиграфом, ставшим камертоном для всего дальнейшего развития сюжета. А режиссёр Майк Николс усилил его звучание фотографиями еврейских эмигрантов поколения Сары Аронсон. Монолог стал предлогом для размышлений о жизни как путешествии, о её смысле для евреев и неевреев в современных США. Уже  первая часть минисериала, многозначительно названа «Приближается новый век». Перед зрителем середина 1980-х, когда старое, привычное, заканчивается, а новое, часто пугающее не открылось. Два ведущих персонажа больны «чумой 20-го века» – СПИДом. Напомним, что  лечить его в то время ещё почти не умели, сведения о заразности болезни были преувеличены, а потому она вызывала ужас. Носители вируса иммунодефицита оказывались на положении прокажённых, с ними боялись обмолвиться лишним словом. Основной группой риска и источником инфекции распространявшейся исключительно половым путём считались представители сексменьшинств. Тони Кушнер, как открытый гей, не мог пройти мимо трагедии собратьев по нетрадиционной ориентации – из шести главных действующих лиц их четверо. Но минисериал интересен не этим, а попыткой показать общечеловеческие проблемы пусть даже через призму видения гомосексуалов. Особенно это заметно в образах пары обречённых вирусоносителей: счёт времени для которых пошёл на месяцы. С ужасом от близости перехода в страшное нечто, перед ними возникает ключевой вопрос: зачем жил, каким ценностям поклонялся, что остаётся после тебя? Именно такая проблематика, оценённая через призму еврейской темы и явилась целью автора данного отклика. А дальнейшее читатели могут воспринимать, или отвергать. Это уж как кому понравится.

Вернёмся к обрисовке полудюжины ведущих персонажей. Характер каждого из них «прорисован» мастерской рукой и выражает определённую идею. Начнём с еврея Роя Маркуса Коэна (Аль Пачино) — ставшего символом печальной судьбы человека посвятившего себя погоне за ложными ценностями. Пожилой человек, бисексуал, с отличным знанием природы людей и умением играть на их недостатках. С юности поставил свои незаурядные способности одной цели – достижению успеха, отказавшись ради этого от каких бы то ни было нравственных ориентиров. «Средоточие зла», «мерзкий еврейский тролль», в прошлом ходил в закадычных друзьях у Эдгара Гувера и у одиозного сенатора Джо Маккарти, возводил и свергал президентов, помогал мультимиллионерам уклоняться от уплаты налогов. Для собственной выгоды мог крупно обмануть клиента, а не понравившегося человека отправить на электрический стул. Убеждённый консерватор и защитник существующих в США порядков в начале 50-х погубил чету своих соплеменников Розенбергов, потому как «ненавидел предателей и коммунистов». Роковой диагноз не признаёт, но отменить его бессилен. В клинике поставил на уши все связи и набил холодильник флаконами с экспериментальным дефицитным лекарством, обделив десятки, если не сотни других больных. Расплата за такой эгоистический образ жизни — полное одиночество и забвение наступающее раньше физической смерти. (Кроме его молодого помощника — Рона никто не навестил его на больничной койке). В предсмертном полубреду он видит убитую им много лет назад Этель Розенберг (Мерил Стрип), сообщающую ему, что его адвокатская лицензия признана судом недействительной и он уходит в мир иной таким же нагим каким родился. Именно она выносит ему окончательный приговор словами: «Ты мог убить меня, но ты не победил. И когда ты умрёшь, скажут о тебе лучше бы он вообще не жил».Другой вариант – Уолтер Прайор (Джастин Кирк) — символ очищающего и возвышающего душу страдания. Тридцатилетний активный гей, не успевший самореализоваться в профессиональной сфере. Осознаёт внутреннюю ущербность, если хотите противоестественность, своей ориентации («Мы гомосексуалисты. Мы дурной сон человечества от которого оно хочет проснуться»). Отпрыск древнего британского рода, чей американский прародитель переплыл океан чуть ли не на «Мейфлауэре». Если Рой не ждёт от смерти ничего нового, то молодой. Уолтер потрясён своим уделом («почему я?»). К тому же, от него буквально сбегает вожделенный сексуальный партнёр еврей Луис Аронсон, не способный смириться с умиранием бойфрэнда. Неразделённая (хоть и извращённая) любовь рождает в помрачённом сознании больного осязаемые видения, вполне могущие быть реальностью. Центральным из них становится явление Ангелицы (Эмма Томпсон), которая сообщает Уолтеру, что он стал «всевидящим оком Америки в борьбе с тьмой» и «через него небеса будут общаться со всей землёй». Пророка вооружают «книгой неподвижности или покоя» и очками-камнями. (Сцена прикосновения ангела и Уолтера напоминает фрагмент фрески Микельанжело «Сотворение мира» – Б-г вдыхающий душу в Адама). Далее эта же пара оказывается обнажённой и охваченная огнём некой высшей страсти совокупляется, в момент парения в воздухе. В тот момент Уолтер возвышается до божественного оргазма, похоже этот акт непривычного для него естественного секса открывает ему некие горизонты духовности. А далее следуют сплошные отсылки к Библии и фантазии на темы священной истории.Новоявленный пророк узнаёт, что развиваясь и следуя по пути прогресса (то есть удаляясь от гармонии природы) человек разрушил совершенство небес и довёл Всевышнего до бегства от созданного им мира. Дабы вернуть Б-га именно Уолтер избран остановить движение вперёд. Слабый, больной, готовящийся к смерти человек отказывается от столь тяжёлой миссии. Но слышит в ответ: «Ты не сможешь скрыться от своего предназначения Иона. Прячась от меня в одном месте, ты будешь находить меня в другом. Я остановлюсь на дороге в ожидании тебя. (…) Ты с нами». (Сведущему читателю ясны параллели с Библией). Не совсем понимая суть миссии, Уолтер, тем не менее, сопротивляется смерти и просит Ангелицу благословить его на дальнейшую жизнь. Поэтому его вторая встреча с ней и отказ от намеченного свыше предназначения превращается в единоборство и откровенно напоминает запечатлённую в Библии схватку Иакова с высшим существом. С той только новаторской деталью, по которой бедренную мышцу в фильме потянул не праотец, а ангел (вот так!?). Как знак победы человека в неравной борьбе на экране возникает огненная лестница (вспомним лестницу Иакова). По ней Уолтер поднимается ввысь и оказывается в иронически показанном преддверии рая, где сонмы ангелов за уходящими вдаль рядами письменных столов занимаются бюрократической волокитой – перебирают бессчётные бумажки. Пришелец возвращает в «канцелярию» книгу покоя и из двух путей дальнейшего существования: безмятежность в раю, или отказ от него выбирает полную страданий жизнь на земле. Им руководит не желание личного спасения, а стремление найти и передать другим надежду – другими словами, он становится выше эгоизма. Одновременно, Уолтер предлагает сонму ангелов предать Всевышнего в случае его возврата суду, ибо, оставив на произвол Землю в начале 20-го века, он обрёк её население на ужасы двух мировых войн и на прочие испытания. (Для добропорядочного христианина подобное толкование может быть расценено, как святотатство, но еврей Кушнер может его себе позволить). Как результат, Прайор продолжает жить и спустя несколько лет, но теперь его существование носит совершенно иной, духовный характер.Внутренний кризис налицо в межличностных отношениях другой пары, подталкивается гей-ориентацией, но обостряется гендерными различиями. Перед нами помощник Роя – мормон Джо Питт (Патрик Уилсон) и его супруга Харпер (Мэри-Луиз Паркер). Мужчина буквально раздираем на части внутренними противоречиями. С одной стороны он тщетно сражается с внутренней гомосексуальностью. Его религиозное воспитание признаёт такое желание ненормальностью (через силу Джо даже женился). Но природа и в её извращённом варианте требует сексуальных отношений, ожидая только появления подходящего партнёра. Им и становится уже известный нам покинувший Уолтера Луис Аронсон. (Еврейско-мормонский гей-союз выглядит экзотично и стал в репликах и диалогах поводом для разного рода занимательных сентенций). Однако, перед Джо стоит ещё одна не менее сложная дилемма: отказаться или принять заманчивое предложение своего благодетеля Роя Коэна — поехать работать в Вашингтон. («Хочешь устанавливать законы или жить по ним — выбирай») В случае согласия нужно продаться за большие деньги и покрывать незаконные деяния босса. Религиозная основа мормона выбирает честность, хотя это даётся ему дорогой ценой. На этом фоне образ Харпер Питт (Мари-Луиза Паркер) выглядит простым и понятным. Любящая, но страдающая от холодности супруга женщина нуждается в нормальной любви и сексе, но не получает ни того, ни другого. Она пытается найти покой в больших дозах валиума, однако, пребывание между реальностью и тяжкими видениями не приносит облегчения. Чета длительное время мучает друг друга, но когда Джо всё-таки возвращается к жене, он в момент интимной близости не скрывает, что воображает себе партнёра-мужчину. Харпер не просто оскорблена, но унижена и эта последняя капля помогает ей, вырвать чувство из своего сердца. В финале сериала женщина на самолёте улетает в Сан-Франциско к новым испытаниям и надеждам, а Рон попросту выпадает из действия. Слабость его как личности, неспособность определиться стала причиной его поражения.

Остаются ещё два персонажа — оба геи. Светский еврей не прошедший обрезания и едва знающий молитвы Луис Аронсон (Бен Шенкман) – олицетворяет метания и преодоление себя. Неглуп, способен трезво оценивать окружение и уровень развития своей родины («В Америке нет (…) духовного прошлого, только политическое влияние на людей») Но «аидише коп» в сочетании с недостатком воли играют с ним злую шутку. Ему постоянно нужен ведущий его по жизни сильный партнёр. Не случайно он стал «любовницей» энергичного Прайора, но сбежал от него из трусости, осложнённой чувством стыда за предательство – недаром Уолтер однажды говорит ему: «Я знаю у тебя есть чувство вины и оно не даёт тебе покоя» (кстати, родственную мысль изрекает Луису и раввин ещё в начале действия: «Католицизм верит в прощение, евреи в чувство вины»). Дальнейший его путь достаточно извилист: стремясь заглушить угрызения совести, он совращает другого слабака — Джо Питта. Однако открыв предрасположенному мормону сладость гомосексуальной любви он обнаружил, что они «два сапога пара» – оба пассивные, оба нуждаются в лидерах. Именно в этом главная причина его разрыва с новичком. А предлогом для этого (пусть и веским) стало сотрудничество Джо с ненавидимым в еврейских кругах за беспринципность, непорядочность Роном Коэном и помощь тому в принятии направленных против геев судебных решений. Поэтому, возвращение Луиса к Уолтеру, который хоть и простил свою «любовницу», но не может, забыть предательства, выглядит вполне закономерным.Второй гей – афроамериканец Белиз (Джеффри Райт) олицетворяет служение людям и его позиция, по видимому, во многом отражает взгляды автора. Этот персонаж непосредственно связан с большинством основных главных действующих лиц. Работает медбратом в клинике где проводит последние недели Рон Коэн: общается с ним, презирает его, но исполняет по отношению к нему свой долг до конца. (Тот в разговоре даже пытается провести параллели между евреями и неграми). Кажется, был партнёром Уолтера, пока дорожку ему не перебежал Луис с которым у него сложные отношения; в их основе лежит ревность. Вместе с Уолтером идёт смотреть на одинаково неприятного обоим «красавчика Джо» (Питта). Когда Рой, наконец-то отдал душу непонятно кому, Белиз изымает из его холодильника запас драгоценных таблеток. Можно не сомневаться, что лекарство получат те, кто в нём нуждается прежде всего. Именно ему принадлежит идея по которой появившийся в больнице Луис, как соплеменник покойного должен прочесть над ним Кадиш. («Он умер ужасной смертью, но может быть победитель сможет простить побеждённого противника»). На эту сцену следует взглянуть особо, так как Аронсон сначала категорически отказывается читать заупокойную молитву, а, когда пытается это сделать выясняется, что он её не знает и исполняет некое попурри на иврите. Лишь появившийся в комнате призрак Этель Розенберг подсказывает ему слова и дело благополучно доведено до конца. При этом Кушнер именно в уста Белиза вложил афоризм, являющиеся одним из ключей к пониманию ленты в целом: «Самое сложное – прощение, может быть это именно та точка, где встречаются справедливость, любовь и мир». Таков последний из шестёрки, вокруг которой вьётся хоровод второстепенных персонажей: реальные и фантастические, помогающие, направляющие, дающие советы или просто изрекающие умные или банальные речения.Каждый из них проходит свой путь, но это не снимает поставленного в названии ленты вопроса о том кто такие ангелы в Америке и есть ли они там вообще. На этот вопрос фильм не даёт однозначного ответа. Можно рассматривать ангелов с христианской позиции, как идеально — положительные крылатые сущности, с выражением умильной кротости на лицах. Но такие возникают только в виде статуи в начале каждой серии, следовательно можно сказать, что в Америке ангелов нет. Однако фильм допускает другое толкование названия. По нему в каждом человеке есть находящиеся в непрерывном противоборстве добро и зло. (как тут не вспомнить мысль Ф. Достоевского: «сатана с Богом борется, и поле битвы – душа человеческая»). Создатели кинокартины поручили группе актёров сыграть в ней по нескольку ролей. В подобном проекте, насыщенном символикой, это сделано далеко не случайно и в таком шаге просматривается закономерность. Смотрите, персонажи либо в основе отрицательные (Рой Коэн) или так и не сумевшие определиться и выбрать нравственную позицию (Джо Питт) не получили духовных двойников. Но у героев, имеющих положительные качества они имеются (исключение Уолтер Прайор, однако и он избранник небес). Так, образчик милосердия медсестра Эмили (Эмма Томпсон) создала великолепный, неистовый образ ангела Америки. Мерил Стрип появилась как раввин Шемелвиц и мать Джо Питта Хана. Именно последняя произносит одно из важных речений: ««Ангел — это вера с крыльями и руками, которые могут взять вас. Здесь нечего бояться. Наоборот, это должно поддержать вас, помочь пойти на поиски чего-то нового». Она пришла на помощь Уолтеру в «минуту жизни трудную», а затем, уже как ангел Австралии восседает на небесах и с сочувствием смотрит на Праойра. Белиз (он же мистер Пи) оказался там же, как ангел Европы и даже прощённый Луис (еврей!) получил (пусть и второстепенный) пост ангела Океании. Авторы словно говорят нам: в каждом из нас, пусть несовершенном, но есть нечто от ангелов и от нашего выбора зависит кем нам предстоит быть в этой жизни. Такой (кстати вполне согласующийся с еврейской традицией) вывод мирит автора этих строк с оголтелой гей-направленностью фильма.Снята лента мастерски и это очень важно, так как литературный первоисточник фильма просматривается постоянно. Сценарий временами излишне многословен: обилие умных реплик и диалогов не может возместить недостаток динамики. В таких условиях понадобилась большая режиссёрская работа чтобы сохранить эмоциональное напряжение. Николс с этим справился, все сюжетные линии развиваются вольготно, Они подобно броуновскому движению, хаотично сталкиваются, пересекаются, так и бывает в обыденной жизни, но, как выяснится к концу, таят в себе некий высший смысл. Можно отметить ещё несколько интересных, хотя с точки зрения основных идей, второстепенных штрихов. Первый – изображение сновидений и призраков прошлого. В снах персонажи не знакомые по сюжету не только общаются, но и в моментах истины прозревают друг в друге нечто сокровенное (Уолтер, скажем, сообщает Харпер, что её супруг — гей). В видениях мистер Пи увлекает Харпер в иллюзорное снежное царство покоя, где невозможно задержаться надолго. царство Рою является осуждённая им Этель Розенберг, а К Уолтеру приходят его предки, первые сообщают ему, что он пророк и вызывают ему «отражение» Луиса с которым он танцует. Призраки способны на самостоятельные действия. Этель не только подсказывает слова молитвы, но вызывает для Роя скорую или медбрата. Масштабно, с выдумкой, отсняты сцены контакта Прайора с ангелом. Но всё это после достижений Бергмана и Тарковского выглядит вторично. В целом, «Ангелы в Америке» можно считать явлением в заокеанском кино, заслуженно получившем многочисленные премии. С точки зрения раскрытия еврейской темы они добавляют занятные штрихи в картину продолжающейся ассимиляции наших соплеменников, а неоднократные отсылки к еврейской Библии и показ её актуальности представляют несомненный интерес.