Длительность 96 минут
Фильм не для всех. Старое кино редко действует на зрителя, но перед нами экранизация совершенно необычного романа «Крематор» чешского писателя Ладислава Фукса (1923 — 1994). Многие из его книг посвящены страшному периоду Второй мировой войны, ужасам фашистской оккупации и трагической судьбе евреев в эпоху Холокоста. Своеобразие произведений Фукса в воссоздании некой жуткой ирреальной атмосферы зас-тавляющей вспомнить творения Франца Кафки. Она сполна перенесена талантливым режиссёром Юраей Герцем на экран и отразилась в фильме «Сжигатель трупов». Его главный персонаж — сотрудник пражского крематория, от имени которого ведётся, по сути, всё повествование. Образ этого вроде бы человека создал один из лучших чешских актёров того времени Рудольф Грушинский (1920 — 1994). Кто же такой этот Карел с труднопроизносимой фамилией Копфркингл и о чём говорит нам история его жизни?
Перед нами вполне упитанный, внешне благообразный чех, примерный семьянин, женатый на еврейке Марии-Лакме — и имеющий от неё двоих детей. Невероятно заботлив и внимателен. Боготворит жену, сына и дочь. Одаривает их при каждом удобном случае. Говоря о кавалере дочери, заявляет: «если бы он заботился о семье так, как я забочусь о своей, я был бы доволен». Раз в месяц посещает бордель, где у него всегда одна и та же партнёрша. Он приносит нечто «красивое» и в её комнату, ибо «должен и о ней заботиться». Естественно, не забывает свой дом, всячески украшает его различными картинами и фото, не слишком вникая в их содержание – радует глаз и довольно. Из его уст мы слышим замечание: «Фотография, такая замечательная консервация, мы получаем вечные консервы».
Точно так же он всячески эстетизирует обряд прощания с усопшими, (уютная обстановка и прекрасная музыка в зале ожидания), ссылаясь при этом на мудрость тибетских монахов, якобы узнанную от них лично. Всё бы хорошо, но зрителя настораживает отсутствие в его работе даже минимума душевности. Всё четко и педантично как на вокзале, вплоть до расписания сеансов сожжения покойников. «Даже в Рождество не стоило бы останавливать наш конвейер в крематории». В печах для кремации, которые Карел с таким удовольствием показывает своему коллеге также чистота, аккуратность и продумана каждая деталь. В этом сделанном при его непосредственном участии мире, нет места для естественности. Говоря о натуральных цветах, главный персонаж роняет фразу: «Жаль, что они настоящие, искусственные были бы красивее». Неудивительно, что живые цветы в крематории засыхают.Есть у него и скрытые от постороннего глаза порочные желания. Пристаёт к хорошенькой уборщице крематория, вынуждая, тем самым, девушку уволиться и искать себе иную работу. Его возбуждают посещения балагана, где показывают сцены убийств и пыток. Не возражает против боксёрских поединков; ведь «бокс – это спорт для доблестных, для настоящих мужчин»! И нечего жалеть побежденного, у которого идёт кровь. «Не надо так сострадать… это же спорт». Словом, перед нами нормальная жизнь рядового представителя среднего класса, замкнутого в своём мирке. Поэтому неудивительно, что мимо него прошли драматические судьбоносные события для его страны, такие как Мюнхен и отторжение Судет. К предстоящей оккупации относился равнодушно: «В конце-концов, если покопаться у каждого из нас найдётся капля немецкой крови». Позднее он заявлял: «Немецкий народ, также как и наш, ждет успешное будущее и оно ждёт прежде всего тех, у кого в жилах течёт немецкая кровь». Впрочем, можно сходить и в синагогу, чтобы узнать о чем там думают иудеи, ведь мы же должны помочь этим несчастным, убогим евреям. Из профессионального любопытства приходит на встречу еврейского похоронного братства – хевра кадиша. Смотрит на полотна с изображением еврейских похорон. Готов восхищаться голосом хазана, поющего кадиш. Однако это ненадолго.
Наступает момент и ему предлагают ступить в ряды чешских фашистов. Убеждают, что это важно и сулит преимущества, скажем, место директора крематория, и привилегированные девочки в борделе. Карел соглашается, после чего начинается стремительный процесс нравственной деградации и распада личности. В первый раз механически поднимает руку в фашистском приветствии, но затем начинает делать это всё более воодушевлённо, убеждённо, так же как выполняет пожелания новых хозяев жизни. Ему намекают, что его жена еврейка и поэтому он не сможет сделать при оккупантах никакой карьеры. Он убивает жену, прочувствованно говорит о её безвременной смерти, но вдруг в его голосе появляются интонации Гитлера и он говорит, о скорой победе в Европе настоящего порядка. И его не волнует, что значительная часть присутствующих в панике разбегается. Следом, уже прямо в крематории убивает сына, перед этим угостив его пирожными («Что вкуснее: веночек или гробик»), убивает и кладёт в гроб с арийцем. Дочери удалось сбежать.
Интересным идущим от писателя приёмом становится болезнь Копфркингла. К нему начинает являться монах в тибетском одеянии и сообщает о смерти далай-ламы и о том, что его ждёт место этого господина. Мы видим, как состояние Карела всё более ухудшается, соответственно мрачнеет атмосфера сюжета, напоминающая о паноптикуме, постепенно она становится все темнее. И возникает мысль о втором плане содержания. Ведь болезнь главного героя, похоже, становится результатом отмирания совести при гитлеровской оккупации. Именно вторжение врага стало «спусковым крючком», толкнувшим главного «героя» к преступлениям. Пополнив ряды гитлеровцев, он стал ненормальным, следовательно, нацизм — это безумие, удел выродков, физическая, психическая и нравственная аномалия. В этом приговор не только гитлеризму, но и любой тоталитарной системе. Но весь фокус в том, что Карел не гибнет. Он уезжает куда-то в неизвестность, следовательно, ему подобные сохраняются как питательная почва для бесчеловечных социальных экспериментов любого рода.
Получив возможность увидеть «Сжигателя трупов», мы посмотрели одну из неизвестных для нас ярких работ классика чешского кино, словацкого еврея Юрая Герца (1934). Режиссёр начал творить в период чешской весны и этот фильм появился как раз в 1968-м. Черно-белая картина, сделанная в стиле артхауса с прекрасной авангардной для 60-х годов операторской работой (оператор Станислав Милота) создавала у мыслящего зрителя мрачный мистический настрой. Подкраской такого настроения служат бывшие в большом почете в нацистской Германии тибетские верования, в частности знаменитая «книга мертвых» (Бардо тёдол), но они не замыкают образного и смыслового содержания ленты в определённый узкий круг. Как точно заметил один из рецензентов: «Тема фильма гораздо глубже, чем злободневные события, связанные с событиями в Чехословакии в конце 60-х. — это темы предательства, соглашательства с порочной властью и оправдание смерти». А еврейский след в сюжете позволил предельно обострить поставленную в нём нравственную проблематику. Да, перед нами старое кино, несущее отпечаток своего времени, но это умный фильм, а незаурядное искусство всегда находит отклик.
Блестящий фильм. Один из лучших фильмов на еврейскую тему за всю историю кино.
Wow! After all I got a website from where I be capable of actually get valuable
information concerning my study and knowledge.