Длительность 92 минуты

Печальная история ассимилированного русского еврея, драматического актера Валерия Островского (Александр Абдулов). Во время большой алии (рубеж 1990-х годов) он решается выехать вместе с семьей в Израиль, надеясь реализовать свой творческий потенциал в новой обстановке. Однако вскоре его надежды на счастливую жизнь рассеиваются. Столкнувшись с реалиями нового места, он понимает, что в Израиле всё нужно начинать с нуля. Необходимо учить другой язык, приспосабливаться к новому менталитету. Просторная московская квартира в высотке заменилась тесным вагончиком на холме продуваемом всеми ветрами. Вместо больших благоустроенных залов подобие клуба, где русскоязычных зрителей заменили не понимающими ничего выходцами из Эфиопии. Друзья оказались сволочами и из них готовы «рвать когти» в США или Канаду. Главный герой осознает горькую истину: единственное место, где он востребован — пост-советское пространство. Корень драмы Валерия в нежелании что-либо изменить в привезенном из России менталитете.

Оказавшись в состоянии депрессии, не выдержав трудностей, он оставляет семью в Израиле, а сам возвращается в Россию, где гибнет от случайной пули во время событий в Москве в октябре 1993 года. В настоящее время лента представляет собой большую редкость. Фильм заставляет задуматься о проблемах «олим хадашим» — новых репатриантов в Израиле. В качестве приложения даю фрагмент из интервью с режиссёром опубликованного вскоре после выхода фильма (взято из Интернета)

Смотрим вместе «Кофе с лимоном». Знакомые все лица. В главных ролях Александр Абдулов и Татьяна Васильева. В эпизодах — Збруев, Фарада, Ярмольник, израильские актеры, девятилетний сын Леонида. Фильм очень грустный. После его просмотров эмигранты из России в Израиль говорили, что фильм о них, в Америке эмигранты из Израиля узнавали в героях себя, а в Москве женщина, никуда никогда не уезжавшая, сказала Леониду, что фильм — о ее жизни. Я вспомнил строки из песни на слова Юрия Рыбчинского «Я не могу расстаться. Я не могу остаться. То в жар меня бросает, то бьет меня озноб. Я не вижу выхода. Остается, братцы, только пулю в лоб». Эту пулю главный герой фильма и получает, вернувшись в финале из Израиля в Москву.

— Почему все-таки такая концовка?

— Концовка в сценарии предполагалась иная: герой, возвратившись в Москву, приходит в свой родной театр. Вход заколочен. На дверях — листовка: «Театр закрыт. Все ушли на митинг». Но с каждым приездом в Москву во мне все больше нарастало ожидание чего-то ужасного. Октябрь 93-го я встретил в Москве. Боевые события наша съемочная группа снимала прямо из окон дома на Красной Пресне. Пришлось вносить коррективы. Фильм был закончен в 94-м и с тех пор объездил более двадцати фестивалей, в том числе и такие престижные, как в Берлине, Монреале, Монпелье. Состоялся премьерный показ и в недавно созданном Московском музее лучших фильмов мирового кинематографа.

— Почему такое странное название? «Кофе с лимоном».

— Потому, что кофе с лимоном, который любят здесь, в Израиле считается дикостью. Это фильм о чужом человеке в чужой стране. Только не нужно меня отождествлять с главным героем. Мне на жизнь в Израиле грех жаловаться. Израиль — очень красивая страна. И у меня, и у жены был нормальный заработок, мне давали снимать кино. Другое дело, что у меня постоянно возникал вопрос — а нужно ли этой стране искусство, как таковое, вообще? Самое интересное, что теперь этот вопрос я задаю себе здесь. Я снимал фильм не по законам политики, а по законам искусства, потому что, в первую очередь, это фильм о душе.

— Фильм снят на русском с вкраплениями иврита. На каком языке думаешь снимать дальше?

— После «Кофе с лимоном» уяснил для себя, что снимать могу только на русском. Почему? Потому что не зря «в начале было слово». В данном случае — сценарий. Только русский язык, в моем понимании, допускает многозначность, понятие того, что между слов. В других языках для меня нет того подтекста, который режиссеры называют вторым планом.